— Там, у нас в Шатле, это делали так!
Он пустил волну по рукам — туда, обратно, снова туда. И вдруг застыл в мучительном изломе.
— Еще, еще! — ревела толпа, а мим — Пьер узнал Жоффруа — глядел на него с восторгом темными кругами на меловой маске.
Кукс и Кубилай, отталкивая друг друга, бросились к нему — пожать руку, помочь слезть. Кубилай оказался проворней:
— Голубчик, это… это… Нет слов. Вы — гений. Умоляю, на одну минуту. Вот это движение… — и увлек Пьера в сторону.
Поляна за стеной жимолости раздалась, чтобы вместить всех. На трибуне скрипел Алоизий Макушка:
— Дорогие сограждане! Мы собрались здесь в эту торжественную минуту, чтобы проводить, как говорится, в дальний путь нашего, так сказать, замечательного и, я не боюсь этого слова, старого друга, — и бил пробкой о графин.
Из машины, весь в мазуте, вылез Калимах и поставил на землю большую медную масленку.
— Ты у меня полетишь, — мычал он, хмуро прицеливаясь разводным ключом к торчащему болту, которого раньше, Пьер мог поклясться, в машине не было, как пить дать, полетишь.
— Свечи прокалил? — подошел Харилай. — Прокали свечи-то. Отсырела, небось, стояла сколько…
— И то, прокалить, — согласился Калимах. — Тащи паяльную лампу.
Что-то острое уперлось Пьеру в бок.
— Считаю своим долгом предостеречь, — зашептал старый знакомый в калошах, убирая зонтик, — шум, пение… Чего ж тут хорошего. Произнесение речей при большом скоплении публики. Это знаете, чревато. Полезайте-ка вы в машину и — скатертью… то есть счастливый, как говорится, путь. И вам хорошо, и нам спокойней. К обоюдному, так сказать. А то как бы они того… не передумали, а? — и, не выдержав, прыснул.
Пьер еще увидел прощальный взмах Гектора, немного растерянные лица Полины, Ассы. Он вытер щеки.
— Не скучай, Пьер! Счастливо!
— Счастливо и вам! Спасибо за все.
Люк захлопнулся.
— Мсье! — кричал Гастон. — Стойте! Нельзя!
Кто-то толкнул садовника в спину. В ротонду ворвались Шалон и Дю Нуи. Скрипнул, распахиваясь, люк. Показалась нога в рифленом ботинке. Потом рука и, наконец, смущенное лицо Пьера.
— Ты сошел с ума! — закричал Шалон.
— Пьер, милый, разве так можно, — сказал Альбер.
— Да что вы, друзья, — медленно и тихо сказал Пьер. — Я только хотел попробовать…
Но Шалон уже вытаскивал из машины рюкзак и, поднимая его, взглянул в глаза Пьеру:
— Попробовать? А это что?
— Простите меня, — еще тише сказал Пьер.
— Слава богу, хоть ты жив. Ты включал ее?
Пьер смотрел на них сквозь слезы, не слыша слов.
