Меттерних отвечал ему откровенной неприязнью и однажды сказал прусскому канцлеру князю Гарденбергу, что Александр, на переговорах более заботится о Польше для себя, чем о Саксонии для прусского короля.
Гарденберг тут же передал услышанное Александру, и тот, считая себя лично оскорбленным, вызвал Меттерниха на дуэль.
Беспрецедентной дуэли не суждено было состояться: Меттерних объяснил случившееся недоразумением, произошедшим из-за глухоты Гарденберга, который его неправильно понял. И все же дело дошло до того, что князь Шварценберг составил план военных действий против России и Пруссии, наметив начало войны на март 1815 года.
Со всеми возможными предосторожностями копии договора были отправлены королям Англии и Франции. Сам факт подписания содержался в наистрожайшем секрете, и Александр ничего не знал о существовании договора.
Бегство Наполеона с Эльбы
Неизвестно, как бы пошли дела дальше, но в ночь с 22-го на 23 февраля Меттерних получил от австрийского генерального консула в Генуе экстренное сообщение, что Наполеон отплыл с Эльбы.
Меттерних, вскрывший депешу только утром, тут же поспешил к императору Францу, который приказал ему немедленно известить о случившемся и Александра, и Фридриха Вильгельма, добавив, что австрийская армия должна быть готова к выступлению.
К Александру Меттерних отправился первым и немедленно был принят, хотя перед тем они не только не здоровались, но и при встрече делали вид, что не замечают друг друга. Александр даже не принимал приглашений на те балы и спектакли, на которые, как он знал, был приглашен или мог приехать Меттерних.
Но здесь все было забыто, и дотоле непримиримые враги помирились. Более того, Александр обнял Меттерниха и попросил возвратить ему прежнюю дружбу.
Так, в очередной раз в Александре государь и политик одержали верх над человеком и частным лицом.
Александр полностью поддержал решение императора Франца, и после этого Меттерних отправился к прусскому королю.
В десять часов утра у Меттерниха состоялось совещание, на которое первым явился Талейран, и ознакомившись с донесением из Генуи, внешне остался совершенно спокойным.
Между тем Наполеон форсированным маршем шел к Парижу, и все высланные Людовиком XVIII войска полк за полком переходили на его сторону.
8 марта, не сделав ни единого выстрела, Наполеон вошел в Париж.
Его движение было столь стремительным, а переход армии на его сторону столь неожиданным, что Людовик и весь его двор в панике бежали, когда Наполеон был уже у ворот Парижа.
