Вошел Фейхтвангер. Он держался очень бодро. Сквозь стекла очков были хорошо видны светлосерые, быстрые, улыбающиеся глаза писателя. Фейхтвангер подошел к нам и поздоровался, как со старыми, приятными ему друзьями.
Одет он был очень просто: бежевый пиджак из грубой шерсти, коричневые на желтой толстой подошве туфли. Чувствовалось, что в осенние дни он любит одеваться тепло и удобно.
Писатель сразу же засыпал нас десятками вопросов: что нового в Советском Союзе, какие издаются книги, продолжают ли читать его романы? Борис Полевой рассказал хозяину о том, что в нашей стране не только не забыты его замечательные произведения, но что совсем недавно вышел роман «Гойя». Я подошел к Фейхтвангеру и сказал, что молодежь нашей страны чтит его талант, знает его книги.
— Вы сказали мне о советской молодежи. Я давно не был в вашей стране, но на всю жизнь запомнил вашу молодость, — ответил Фейхтвангер. — И я лишь могу повторить то, что говорил о ней когда-то.
Сейчас, когда я пишу эти строки, мне хочется привести здесь одно из высказываний Лиона Фейхтвангера о молодежи Советского Союза; оно было сделано им около двадцати лет назад:
«Какое счастье, имея столь печальный опыт, встретиться с молодежью, которой суждено сорвать первые плоды советского воспитания, с молодой интеллигенцией из крестьянской или пролетарской среды! Как прочно, спокойно, уверенно стоят они в жизни; они чувствуют себя органической частью глубоко осмысленного целого. Будущее лежит перед ними, как ровная дорога среди красивого ландшафта. Выступают ли они на собрании, ведут ли дружескую беседу с глазу на глаз — простодушная горячность, с которой они говорят о своей счастливой жизни, непосредственна, искренна. Слова, струящиеся из уст, выражают то, чем полны их сердца. Когда, например, молодая студентка политехникума, которая еще несколько лет назад была работницей, говорит мне: «Вот, несколько лет назад я не умела написать по-русски правильно ни одной фразы, а сегодня смогу беседовать с вами на сносном немецком языке об организации американского автозавода», или когда деревенская девушка, пылая от радости, заявляет на собрании: «Четыре года тому назад я была неграмотна, а сегодня могу рассуждать с Фейхтвангером о его книгах», я знаю — такая гордость вполне законна: она возникает из столь глубокого удовлетворения и советской действительностью, и положением оратора в этом мире, что ощущение счастья передается даже слушателю».
