Не торопясь, он скомкал письмо, скатал в комок между ладонями, чувствуя, как холодеют руки и ноги. Девочка что-то жалобно забормотала во сне. Темнело, в комнату просеивались сумерки.
- Эй, друг! - позвал из кухни Крапинка. - Иди сюда, подзаправимся.
Зайдя на кухню, Маколи, брезгливо скривившись, бросил в печку скомканное письмо. Мысли его были в смятении. Крапинке, которому не терпелось потолковать о давешней перепалке, он коротко велел заткнуться. Тот сначала обомлел, затем миролюбиво Согласился «сменить пластинку», благо их у него предостаточно. Он что было сил старался разговорить Маколи, смятение которого все время чувствовал. Но и его в конце концов расхолодили хмурая молчаливость и отрывистые ответы - он сник и завел нудный разговор о шерсти, о дожде и о политике.
Отлучившись минут на пять, он возвратился, зябко поеживаясь и потирая руки.
- Ох ты! - выкрикнул он испуганно, - нынче ночью надо бы иметь хорошую перину.
Он встал спиной к огню и смотрел, как Маколи свертывает самокрутку.
- Ты что, всерьез решил завтра отчаливать, приятель?
- Я же ему сказал, ты слышал, - не глядя, отозвался Маколи.
- Слышал, знаю… только как же ты с девочкой и все такое…
Маколи, казалось, задумался над его доводами, и Крапинка продолжал:
- Я считаю, оставайся тут и все. Что он тебе сделает, Уигли? Да и вообще, человек он не злой.
- Я лучше подохну, чем останусь, - сказал Маколи.
Крапинка помрачнел. Он свернул тонкую, как спичка, самокрутку-гвоздик и задумчиво подправлял кончики.
- Да, не повезло, вот все, что я могу сказать. Но ведь никто не виноват.
- Кто-нибудь виноват, - сказал Маколи.
- А, брось, приятель, от беды никто не застрахован. Я тебя очень даже понимаю, но ты не в силах что-то изменить. Как, бывало, мой напарник Хинчи. Вечно он не ко времени влипнет в неприятность. Конечно, ему рот легко было заткнуть, а что пользы?
Маколи встал.
- Мне нужны дрова. Как можно больше. Тащи все, что попадется, слышишь, Крапинка?
Он быстро вошел в дом, возбужденный, злой. Достал из свэга топорик, засунул его рукояткой за пояс, и поволок в соседнюю комнату столик, сделанный из керосинового бачка. Он так сильно двинул плечом дверь, что треснула доска и замок вывалился на пол. Дверь распахнулась. Маколи швырнул в комнату бачок.
Он вышел в морозную тьму. Пронизывающий ветер, казалось, дул с заледеневших звезд, блестевших в холодной бездне неба. Маколи чувствовал, что все это уже становится смешным. Слишком много злоключений выпало на его долю: перебор. Куда уж дальше, если он рыщет по участку в поисках топлива, когда через несколько дней у двери будет стоять поленница с дом высотой.
