Мы спокойно поехали дальше, остановились в тенечке, съели по ананасу, разделили пополам холодного цыпленка, которого я привез из гостиницы, и запили все это яблочным соком без сахара из банок, которые дали с собой Джорджу. Naartjies оказались чем-то вроде огромных мясистых мандаринов с зелеными пятнами на кожице. На вкус они тоже были как мандарины, только лучше.
Джордж устроился закусывать в тридцати шагах от меня. Я махал ему, чтобы он подсаживался поближе, но он не послушался.
После полудня мы много ездили рысью и легким галопом по жесткой, побуревшей от засухи траве. Наконец мы перешли на шаг, чтобы дать лошадям остыть. И тут впереди показались конюшни. Мы подъехали к ним с противоположной стороны.
За прокат лошади с меня взяли десять рандов. Но этот день стоил гораздо больше. Поэтому я дал Джорджу на чай пять рандов, хотя хозяева шепнули мне, что это чересчур много. Джордж одарил меня последней ослепительной улыбкой, сунул мне авоську с naartjies, и все трое дружески помахали мне вслед. Ах, если бы вся жизнь была такой естественной, такой простой и незамысловатой…
Проехав миль пять по дороге, я подумал, что, если бы это было так, я бы, пожалуй, помер от скуки.
Конрад приехал в «Игуана-Рок» раньше меня и сидел в холле.
Увидев меня на пороге гостиницы, он критически оглядел меня с головы до ног: пыльного, потного, с naartjies в авоське.
- Где тебя носило, дорогуша?
- Верхом катался.
- Какая жалость, что при мне нет моего «Аррифлекса»! - возопил он. - Какой был бы кадр! Ты стоишь спиной к свету, похожий на цыгана… и с этими апельсинами… Нет, надо будет это вставить в следующий фильм! Такие находки не должны пропадать.
- Рановато ты явился, - заметил я.
- А какая разница, тут дожидаться или где-нибудь еще?
- Ну, пошли наверх. Мне надо переодеться.
Он поднялся в мой номер и безошибочно выбрал самое удобное кресло.
- Хочешь naartjie? - спросил я.
- Я предпочел бы мартини.
- Ну так закажи.
Он позвонил, заказал себе выпивку, и ее принесли, пока я был в душе. Я вытерся и вышел в комнату в одних трусах. Конрад вооружился еще и огромной сигарой, достойной Черчилля, и теперь сидел, окутанный дымом, запах которого навевал мысли о лондонских клубах и плутократии. Он просматривал стопку газет, все еще аккуратно лежавших на столике. Потом сложил их, как было.
- Это все я уже читал, - сказал он. - Ну, как тебе нравится для разнообразия быть настоящим героем?
- Не пори чушь. Что такого героического в том, чтобы оказать человеку первую помощь?
