В царской семье разразился конфликт. Мать упорствовала, но «ей пришлось умолкнуть перед батальоном лейб-гвардии полка Преображенского», вошедшего под сень храма, «где грызлись «помазанники божьи». Батальон первым присягнул Николаю, а следом пошли целовать иконы остальные, «но даже в кольце штыков Мария Федоровна не присягнула сыну!». Она переживет три русские революции, гибель династии, утрату «детей и внуков и умрет на родине, в тихом Копенгагене, не уступив...».
Александр III умер в Ливадии. «Перед смертью он вызвал сына. «Ники, — сказал он ему, — ты сам знаешь, что неспособен управлять страной. Обереги же Россию от врагов и революций хотя бы до того времени, когда Мишке исполнится двадцать один год. Клятвенно обещай уступить престол брату... сдай корону Мишке». После кончины царь «быстро разлагался, а лицо от бальзамирования приобрело звероподобный вид».
Гроб поставили на шканцах броненосца «Память «Меркурия», и черноморская эскадра, густо дымя корабельными трубами, отплыла в Севастополь; оттуда траурный экспресс проследовал через многострадальную страну, «живущую надеждами на будущее». Императора «похоронили в Петропавловской крепости, где мертвые цари издревле привыкли разделять общество с живыми врагами царизма, — уродливейший парадокс самодержавной власти!».
Конечно, скандалы в царской фамилии никоим образом не могли повлиять на судьбу мальчика из Гори. В мае Сосо успешно окончил училище и был рекомендован к поступлению в духовную семинарию. В списке учеников Горийского духовного училища, окончивших выпускной класс «по первому разряду», опубликованном 15 июля 1894 года в «Духовном вестнике Грузинского экзархата», фамилия Иосифа Джугашвили стояла первой. Помимо аттестата с круглыми пятерками, ему выдали похвальный лист. И, поскольку его отец не принадлежал к духовному званию, то это являлось из ряда вон выходящим событием.
ГЛАВА 2. В ТИШИ ЦЕРКОВНОГО ЛИЦЕЯ
Меня сделало марксистом мое социальное положение... но прежде всего жесткая нетерпимость и иезуитская дисциплина, так беспощадно давившая меня в семинарии.
Из интервью Сталина Э. Людвигу
Знойным августовским днем 1894 года, когда суета на улицах замерла и даже нахальные воробьи укрылись в тени, к перрону тифлисского вокзала подошел поезд. Черный от копоти паровозик, словно отдуваясь, шумно выбросил струю пара, и из вагонов потянулись вереницы пассажиров. В оживленной толпе, обремененной мешками и баулами, никто не обратил внимания на уже немолодую рыжеватую женщину в длинном платье и национальном головном уборе. Она была худощава, с выступавшими скулами, вздернутыми бровями и решительным взглядом. Женщину сопровождал стройный подросток в белой парусиновой рубахе, подпоясанной ремнем, и таких же брюках. На привокзальной площади приехавшие столковались с кучером фаэтона, и разморенная жарой лошадь мелкой трусцой засеменила по тряской булыжной мостовой. Приезжие были мать и сын Джугашвили.
