– Тоже такие же сироты, – пояснил мне Александр Петрович. – Сначала один прибился к части, потом солдаты еще одного привели. Не выгонять же было? Так и прижились с тех пор. Теперь вот уже целая орда живет на правах сынов полка. Сейчас уже даже довольствие получают.
– И Мишке нравится? – удивился я.
– Здесь никто никого силком не держит. Каждый волен уйти в любой момент. Но до сих пор не ушел никто.
За следующую неделю мы таким образом навестили всех моих друзей по несчастью, с которыми я провел последние полтора года. Валерка оказался в интернате для одаренных детей. Я не удивился. Он и раньше великолепно рисовал, даже на добытые деньги покупал альбомы и краски. Гвоздь сам ему часто дарил все это. Зарабатывал тоже рисованием – продавал свои пейзажи или рисовал портреты на заказ. Просто удивительно, как быстро разыскали всех из нашей компании и пристроили каждого.
– Вы ведь не много времени потратили? – сердито поинтересовался я.
Александр Петрович удивленно посмотрел на меня.
– Над этим работало много людей. Не один я.
– Да? Вот скажите, если вы такие могущественные, если можете, когда понадобиться, пристроить всех, почему столько на улице таких, как я?
Александр Петрович не нашелся что ответить. Только вздохнул и отвернулся.
– Мы выполнили свою часть сделки, – заговорил он, наконец.
– Я не отказываюсь от своих слов.
Александр Петрович достал из кармана какой-то пластиковый прямоугольник и вручил мне.
– Ну тогда вот тебе пропуск. С этого момента ты официально зачислен в группу изучения реальностей.
Последнюю фразу я не понял, но переспрашивать не стал. Ясно же, что все равно рано или поздно объяснят, а излишнее любопытство жизнь на улице отбивает напрочь. Да и не хотелось мне ни с кем разговаривать.
Машина неслась по улицам города, направляясь к аэропорту.
– Зря ты так.
Володя искоса глянул на куратора.
– Надеетесь, что передумаю?
– Я просто хочу понять. Перед тобой ведь такие возможности…
– Быть наемным убийцей у государства?
Александр Петрович поморщился.
– Ну зачем ты так. Ты же ведь разбирал многие наши операции. Я никак не пойму, ты меня оскорбить хочешь? Или просто не подумал?
Володя смутился.
– Извините.
– Значит, не подумал, – вздохнул Александр Петрович. – А это плохо. Плохо тебя дрессировали, если у тебя всё ещё язык опережает мысли. Ты ведь после перехода окажешься один в совершенно незнакомом месте. И там твой язык может привести тебя к беде.
– На заданиях я не расслабляюсь.
