Четвертый курс Иван успешно окончил и вместе со своей группой поехал на практику в Истру. Было начало июня 1941 года.
Больница оказалась не хуже столичных: просторные палаты, квалифицированные врачи столичной же школы и, главное, очень внимательный, доброжелательный средний медперсонал и нянечки, милые, уютные деревенские женщины с умелыми, заботливыми руками и с Богом в душе.
Главный врач больницы, он же заведующий хирургическим отделением, сразу приметил жадного до работы Ивана и стал разрешать ему самостоятельно оперировать, разумеется, либо ассистируя ему, либо наблюдая, стоя рядом, но не вмешиваясь. После операции он подробно, по этапам разбирал весь процесс за столом, указывал на промахи в технике или, наоборот, хвалил за ловкость и точность работы. Поняв, что Иван окончательно выбрал своей профессией хирургию, он сказал:
– Запомни, хирург – это не просто врач, который оперирует, это образ жизни, как у певца или балерины: режим во всем – в распорядке дня и ночи, в питании, в твоей физической форме. Очень часто даже великолепные хирурги забывают об этом, и тогда профессия их наказывает.
О таком наставнике можно было только мечтать, и Иван решил после окончания практики попроситься еще на месяц поработать в больнице. Но двадцать второго июня началась война, и все планы полетели вверх тормашками.
Вместе со своим товарищем, тоже проходившим практику в Истринской больнице, Иван уехал в Москву, явился в военкомат и отправился добровольцем с группой врачей на фронт.
Он навсегда запомнил этот день: восьмое августа 1941 года. И вновь восьмерка ворвалась в его судьбу…
Иван успел заскочить к родителям, проститься. Там, в деревне, узнал, что за два дня до него приезжала Ксюша с женихом, и оба уже отправились на фронт. К удивлению Ивана, женихом оказался тот самый пианист, за инструментом которого пряталась Ксения, наблюдая за Иваном. Как давно это было…
Начались хождения по мукам вместе со всем народом, со всей страной…
Торжественно-победное настроение быстро улетучилось в первые же дни работы в полевом походном госпитале. Нескончаемый поток раненных врачи едва успевали принять. Носилок не хватало, о кроватях и речи не было. Оперировали только по жизненным показаниям, в основном же лишь обрабатывали раны, накладывали повязки, шинировали переломы и отправляли в стационарные госпитали. Сутками Иван не отходил от операционного стола, с горечью вспоминая слова истринского хирурга о режиме. Да уж, думал он, не до жиру – быть бы живу.
