Так прошел весь третий курс. А на четвертом он получил разрешение и рекомендацию для работы ночным медбратом в хирургической клинике. За год наработал огромный опыт и навык не только в операционной технике, что, безусловно, очень важно, но и в диагностике, без которой никакая блистательная техника ничего не значит. Он всю жизнь помнил слова, сказанные профессором на лекции: «Некоторые хирурги считают операции, которые они сделали, а я предпочитаю считать пациентов, которых вылечил, не прибегая к оперативному вмешательству, и в этом не меньшая заслуга хирурга-диагноста».
Ночные дежурства для Ивана, кроме всего прочего, стали еще и источником заработка. Так к повышенной пенсии отличника прибавилась еще и зарплата медбрата. Он стал чуть чаще бывать в консерватории и каждый раз открывал для себя что-то новое. Даже в этом увлечении он оставался верен себе: ему нравилось систематизировать свое знакомство с классической музыкой. Так, начав слушать Баха, Иван старался ходить только на те концерты, где исполнялась музыка этого гения. Он сравнивал исполнение разных пианистов, учился находить разницу, отличие, самостоятельно определять свои предпочтения и только после этого читать рецензии и специальную литературу.
На одном из концертов он познакомился с девушкой, сидевшей рядом с ним, которая очень заметно переживала и волновалась за пианиста, явно своего знакомого. В промежутке между двумя произведениями Иван ненавязчиво спросил:
– Видно, это ваш знакомый?
– Это мой однокурсник, – с готовностью отозвалась она.
– Так вы тоже пианистка? – Почему-то обрадовался Иван.
– Нет, мы вместе учились два года в музыкальном училище, пока я не уехала с родителями в пограничный поселок, – мой папа военный – а Вадим окончил училище, потом поступил в консерваторию и вот… – Она показала рукой на сцену.
– А вы?
– Мы вернулись в Москву в позапрошлом году.
– И вы не захотели продолжить свои занятия?
– Ну, не то что не захотела, было уже поздно возвращаться к этому, но зато я работаю здесь, в консерваторской библиотеке.
После концерта Иван проводил Надежду домой и попросил разрешения брать книги в библиотеке в порядке исключения, потому что доступ в нее был разрешен только студентам консерватории. С тех пор он стал завсегдатаем библиотеки и примерным читателем музыкальной литературы, а дружба с Надеждой продолжалась еще долгие годы.
Синьор Флавио Севино оказался приветливым улыбчивым мужчиной примерно сорока лет, довольно высокого роста, что большая редкость для итальянцев. Он принял посетителей точно в назначенное время, что тоже не самая распространенная среди итальянцев черта. Радушно приветствовал и трогательно, многословно благодарил Алексея за очень профессиональную консультацию своей любимой жены. Потом он без паузы перешел на итальянский, продолжая разговор и обращаясь к Алексею. Произошло минутное замешательство – Алексей, естественно, не понял ничего, но не успел вслух выразить свое недоумение, потому что Юля, не дожидаясь, пока ее попросят перевести, быстро повторила реплику синьора Савино по-русски: «Я рад, что вы привели с собой очаровательную синьорину». Произнося слово «очаровательную», она слегка смутилась, но не погрешила против первоисточника.
