Да, в холодильнике моей матери все банки занимали свое собственное и определенное пространство, и горе тому, что поставит хрен не на то место! У нее было много и других странностей, о которых я не хотела бы распространяться, но одна из них заключалась в том, что она никогда не пила кофе после девяти утра. Я наполнила чайник водой и поставила его на горелку.
Я чуть не споткнулась о мать, заходя с двумя чашками в кабинет, но, в конце концов, я уже собрала все чайные принадлежности, а она очень долго поднималась с колен, чтобы сесть со мной рядом.
– Ну, я полагаю, ты чувствуешь себя лучше, когда набрасываешься на подобные мои чудачества? Все точно так, как когда ты была маленькой девочкой, хнычущей в своей комнате, – у тебя был жар, и ты должна была оставаться в постели: «Мама, приходи, почитай мне… порисуй со мной… спой мне…» Я тогда совсем не могла заниматься домашней работой! Сегодня твое лицо выглядит лучше…
– Да, я смотрела на свое лицо в зеркале ванной. Оно каждый день нового цвета, но не это в действительности меня заботит: меня слишком сильно мучают головокружения. Даже сейчас, когда я сижу здесь, ты и комната вращаетесь вокруг меня. Мне кажется, будто я нахожусь на колесе!
– О, этот «Турецкий твист», – вставила мать.
– Что это такое?
– Аттракцион для катания, его обычно устраивали на карнавалах. Люди стоят вокруг в круглой клетке, похожей на большое колесо, лежащее на боку, и оно вращается. Там есть поручни, в которые можно продеть руки, и, когда колесо начинает двигаться быстро, пол исчезает, и ты остаешься стоящей ни на чем…
– Я не помню ничего подобного! Эта штука поднимается и опускается или наклоняется?
– Нет, она остается на месте, только вращается, а когда пол исчезает, тебя прижимает к стене этой… этой… Ну, ты знаешь это замысловатое слово, обозначающее силу?
– Центробежная сила! Точно так же стиральная машина выжимает твое белье почти досуха, и ты обнаруживаешь его тесно прижатым к стенкам барабане…
Мать не интересовала стиральная машина, она продолжала думать о своем.
– Твой отец взял меня на карнавал в Спрингфилд, когда ухаживал за мной. Я помню тот первый раз, как будто это было вчера… О, это было необычайно! Это было волшебство!
Ее глаза светились счастьем, когда она погружалась в воспоминания.
– Огни! Они были везде: в балаганах на дороге и по контурам железного колеса, на катальных горках… И музыка – на каждом аттракционе играла своя! Мы остановились, чтобы сыграть в некоторые игры, бросали десятицентовики в блюдце, попадали в маленьких металлических уток в охотничьем павильоне… Твой отец играл и играл в шары, пока не выиграл самого большого голубого игрушечного медведя для меня, и мы были там целый час! Затем он вынужден был занять у меня денег, чтобы купить сластей! Мы ехали по ужасным колдобинам… Не думаю, что где-то еще есть такие дороги! Меня тошнило в кустах, когда мы выехали! Мы ездили в «Тоннель любви», где Лео и попросил меня стать его женой…
