– Не имею понятия. Они позируют, они приходят, они вроде бы довольны.
– Все не так. Все не так просто, господин Бол.
– Что же им надо?
– Я же сказал: подавай заказ – деньги плачены.
– Как в булочной, что ли? – поразился простодушный Бол.
– А вы думали! Хуже! Как в лавке башмачника, который обязан тачать башмаки, – и дело с концом.
– Позвольте, господин Сикс! Ведь это же…
– Вы хотите сказать – «высокое искусство»? Верно? А им наплевать. У них, видите ли, место пустует в гильдии на Ниве Дулен. И его надобно занять, пока кто-то более ловкий не наложил лапу на это пустующее место.
– Какой ужас!
– Так-то, господин Бол, жизнь – штука жестокая. Вот когда у вас будет собственная мастерская – а она у вас будет, – тогда полной мерою испытаете все прелести занятий искусством. Знаете, что говорят о вашем учителе?
– Кое-что… Ведь злых языков – хоть отбавляй.
– Вы только вдумайтесь… И это об авторе «Анатомии»… Первое: он вышел из моды.
– Это кто?! – вскричал Бол.
– Ваш учитель. Да, да. Так говорят. Видите ли, Бол, он, оказывается, из моды вышел.
– А кто вошел в эту самую… моду?
– Зандрарт, Флинк.
– Может, и ван Флит?
– Все может быть в этом мире.
Солнце пробилось сквозь пелену паров, и вода заиграла по-особенному…
– Дальше: эти стрелки – великие ценители флоринов! – уже выходят из себя. Им, видите ли, наскучили сеансы. Им скорее подавай картину. Да чтобы во всю стену. Чтобы весь проем принадлежал роте. Каково?
Бол казался потрясенным.
– Вышел из моды? – прошептал он,
– Вы видели картину на складе?
– Я ее вижу каждый день.
– Что скажете, Бол?
– У меня не хватает слов. Рождается шедевр. Учитель не щадит себя. Даже с Титусом видится изредка.
– Кстати, мальчик здоров?
– Доктора говорят, что да.
– Дай-то бог!
Бол все еще не может прийти в себя:
– Послушайте, ваша милость, два десятка оболтусов становятся героями. Они воодушевлены. Они горят желанием идти в бой и, если надо, умереть за родину. Ваша милость, они сидят не за бокалами пива, но рвутся в бой. Они – герои. Они – сила народа. А капитан Баннинг Кок? Ведь это же наш Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь в Галлии…
– Кстати, капитан сдерживает нетерпение, а может, и гнев стрелков. И еще лейтенант Рейтенберг. Они понимают, с кем имеют дело.
– Это к их чести.
– Доктор Тюлп увещевает каждого, кто осмеливается сказать хоть одно худое слово против ван Рейна. Он благороден. Был и останется таковым.
– И это к его чести, ваша милость. Вы – поэт, и вам понятно многое, что недоступно солдафонам.
