Рембрандт - Георгий Дмитриевич Гулиа

На душе – как на дворе: холодно, дождливо, отвратительно. Улица Розенграхт словно труба – ее насквозь продувает шквалистый ветер. Тяжелые струи беспорядочно летят к земле: то отвесно, то косо, то окатывают окно, пытаясь вышибить стекла и прорваться в мастерскую.

Если спросит кто-нибудь из друзей – доктор Тюлп, скажем, или доктор Бонус, – что болит, трудно ответить, что именно. Вся душа ноет, вся болит, словно кровоточит. Но это же не объяснение… Что, собственно, есть кровоточащая душа? Кровоточит нечто телесное, ну а душа? Может, Тюлп или Бонус поймут. Точнее, догадаются, о чем речь. А прочие? Что может сказать бедненькая юная дочь Корнелия? Ей бы как-нибудь совладать с самой собой…

Наверное, Хендрикье уразумела бы, что это значит: кровоточит душа. И Саския тоже. Хотя у самой кровоточила не только душа, но и грудь.

Каплям вроде бы положено падать с неба отвесно. Но они кружатся на свету у окна, точно хлопья снега. Видимо, против ветра у них сил маловато. А разве он, Рембрандт, не походит нынче на эти капли? Куда его бросает? Что с ним? И что это за злой такой ветер?

Он поворачивается на правый бок. Кушетка скрипит под ним. И она очень похожа на него: у кушетки тоже кровоточит нечто. От старости. От одряхления. И он и она достойны друг друга. Оба скрипят. Обоих злой рок уносит куда-то…

Свеча медленно оплывает. Она догорает. Она тоже чем-то сродни и ему и кушетке…

Когда Корнелия поздно вечером прикрыла дверь в комнату, служившую Рембрандту мастерской, Арт де Гельдер, молодой ученик мастера, сказал:

– Мне не нравится…

– Что? – спросила Корнелия.

– Как он дышит.

Ребекка Виллемс, служанка мастера, добавила:

– Он побледнел.

Корнелии всего пятнадцать. Она не обратила внимания ни на цвет лица, ни на дыхание.

– Разве он не устал? – спросила она.

– И усталость тоже, – со значением сказала Ребекка.

– Может, мне посидеть с ним?.. – Арт в свои двадцать пять лет в глубине души тоже полагает, что учитель очень, очень устал. Может, все от этого и проистекает…

Корнелия подымает лампу повыше. Она вопросительно глядит на Ребекку.

– В такую погоду, – говорит Ребекка, – даже здоровяки валятся с ног.

– Да, погода неважная, – говорит Арт. Он колеблется; посидеть с учителем или…

– Ему нужен покой, господин Гельдер.

– Да, – говорит Корнелия, – господин Тюлп так и сказал.

– Бонус тоже…

Тюлп и Бонус расстались на площади Дам. Их ждали экипажи. Тяжелые капли воды плюхались на мостовую и текли ручьями.