– Успею. Глаза болят.
– А как же ученые? Они же день и ночь с книгой.
Рембрандт смеется:
– Приятно таскать мешки. От них хребет крепчает. Он словно бы дубовым делается.
– Тебе учиться надо.
– Успею и поучиться.
Тогда отец, смеясь, подымает мешок и кричит:
– Подставляй спину!
Рембрандт наклоняется. Мешок прижимает его чуть ли не до земли. Мука попадает в ноздри. Мальчик чихает что есть мочи.
– Тащи!
И Рембрандт тащит. Это очень полезная работа. От нее сила прибывает. А сила очень нужна. Она всегда пригодится. Даже ученому.
Потом он направляется в зернохранилище. Братья гребут зерно деревянными лопатами. Сыплют в мешки. Один из мешков припасен для спины Рембрандта.
– Поше-ел!
И Рембрандт идет. Прямиком к жерновам.
Однажды хозяйка говорит мужу:
– Ты ничего не замечаешь?
– А что я должен заметить?
– Рембрандт рисует.
– Что он рисует?
– Все, что на глаза попадается. Стол, стулья, меня, Лисбет, мешки, кувшин. Окно. Все заносит в тетрадь.
– Покажи мне.
Хозяйка достает из-под подушки тетрадь с листами японской бумаги. Мельник листает эдак немножко небрежно. В самом деле – стулья, столы, люди, кошка, лошадка!
Отец усмехается:
– Детская шалость.
Мать говорит:
– Однако недурно.
– Чепуха! Ученому ни к чему все это. Ему латынь нужна.
– И я так полагаю.
Он говорит:
– Пройдет это. Пусть пока царапает карандашом. Но ведь тетрадь-то дорогая. Откуда она?
– Чей-то подарок.
Отец бросает рисунки на кровать, Небрежно. А мать прячет их снова под подушку.
– Он – что? Скрывает?
– Нет, – говорит мать. – Но и не очень показывает. Вроде бы стесняется.
– Ладно, образумится. Многие шалят в детстве и юношестве. А потом жизнь прижмет. Мигом верную дорогу укажет. Скажи ему, твоему сыну: латынь важней!
Если присмотреться да вдуматься получше – мельницы в Лейдене очень смешные. Чего это они машут крыльями, как живые? Машут и день и ночь. Все они одна за другой уходят, веселые, неутомимые. Уходят туда, к дюнам, в сторону моря.
Он садится и рисует их.
А за спиною – братья.
– Послушай, – говорит Адриан, – на что ты время транжиришь?
Геррит подшучивает:
– Он хочет потягаться с мастером Сваненбюргом.
Адриан треплет брата за волосы.
Рембрандт огрызается:
– Отстаньте!
– Отстанем, если и нас нарисуешь.
Они усаживаются на камень.
– Рисуй!
Рембрандт, не говоря ни слова, переворачивает лист и что-то набрасывает – быстро, быстро.
Адриану надоело сидеть. Вразвалку шагает к брату. И вдруг – удивленно:
– Смотри-ка, Геррит!
И передает ему тетрадь. Геррит молчит, а потом произносит всего одну фразу:
