– Вы правы, доктор. Вам пришлось бы иметь неприятное дело со всем цехом маляров и живописцев.
Доктор объяснил:
– Есть еще трудность: вдруг художник захочет нарисовать и труп. Ведь это же анатомия! Не всегда можно найти труп бродяги, а тем более казненного преступника. Вам, наверное, известно, как маялись в свое время Арт Питерс или де Кейзер. Они подолгу ждали трупа… Но так или иначе я буду рекомендовать коллегам ван Рейна.
Гюйгенс сказал:
– Вы правы по всем статьям, доктор. Я попытался вселить некий скептицизм в вашу душу. Но, говоря откровенно, вы не ошибетесь, если закажете портрет именно ван Рейну. На вашем месте я поступил бы именно так.
Доктор поднялся.
– Спасибо за совет. Я им воспользуюсь при первом же случае… Я навещу вас завтра. Только я хотел бы быть уверенным, что вы после моего ухода ляжете в постель. Без промедления.
– Обещаю, доктор.
– Стало быть, не надо просить госпожу Гюйгенс, чтобы она проследила за этим?
– Я даю слово.
Доктор Тюлп откланялся, перед самым уходом задержав взгляд на выражении лица Гюйгенса.
– Выздоравливайте, господин Гюйгенс. Да поскорее. Тем самым вы очень порадуете нашу гильдию…
Ян ван Флит говорил Фердинанду Болу в пивной:
– Наш учитель будет доволен…
– Чем?
– Этого все-таки повесили. Разбойника Адрианса.
– Не слыхал. – Бол отхлебнул пива. – А при чем здесь господин ван Рейн?
Ван Флит удивился:
– Как при чем? Это значит, что дело с групповым портретом врачей пойдет на лад. Говорят, что доктор Тюлп хочет, чтобы гильдия заказала портрет именно нашему учителю.
Бол раздумывал:
– Это крупный заказ. Но учитель сильно рискует.
– Чем?
– Как – чем? Или – или! Или ван Рейн выкупается в лучах славы, или надолго потеряет заказчиков. Богатых заказчиков, разумеется… А кто сказал, что Адрианса повесили?
– Утром я встретил господина Эйленбюрга. Он торопился к доктору, чтобы сообщить ему новость. «Доктору нужен труп», – сказал Эйленбюрг. И еще одна новость: к Эйленбюргу из Фрисландии приехала двоюродная сестра. Зовут ее Саския. Говорят, богатая невеста.
– Конечно, – сказал Бол, – получить заказ от самого господина Тюлпа и почетно, и выгодно. Если учитель напряжется – а это в его интересах, – то, думаю, создаст нечто. Я очень верю в него. Иногда мне кажется, что возможности его почти безграничны. Он чертовски владеет светом. Откуда только он берет его! Какая-то огненная кисть в его руках. Он кладет на полотно не краску, а кусочки света. Просто удивительно…
Ван Флит был согласен с ним. Он сказал, что надо взять в соображение возраст учителя – всего двадцать пять или двадцать шесть. И он здоровяк к тому же. Можно только предположить, какие чудеса он сможет показать лет через пять. Особенно в офортах. В этой области учитель шагает быстрее, нежели в живописи.
