Генерал Кастер поднял саблю, огляделся, набрал полную грудь воздуха и во всю глотку
закричал:
— Мы не собираемся атаковать!
При этих словах вся колонна кинулась в бой. Фараон подтолкнул вперед Наполеона и одного из
солдат.
— Не стойте столбами. Бейте их!
Два войска сошлись в битве, как это бывало испокон веков. Только подобной схватки история
еще не знала. Гунны воевали с гангстерами, русские стрельцы скрестили оружие с пещерными людьми,
французские солдаты сражались против древних статуи. В свою бытность ночным сторожем Лэрри
повидал немало удивительного, но эта битва намного превосходила всё.
— Кажется, моя работа завершена, — заметил Линкольн и направился обратно к двери.
— Куда вы? — окликнул его Лэрри. — Вы нам нужны!
— Теперь у вас всё наладится, — успокоил его Линкольн. — И помни, сынок: дом, разделенный
надвое, не может устоять. — По мраморному лицу расплылась широкая улыбка. — Ты мне всё-таки
понравился, несмотря на маленький рост и асимметричное лицо. У тебя всё получится. Я дал тебе то,
что нужно. — Он пошел к двери, но на полпути остановился, наклонился и поднял с земли мелкую
монетку. — Эй, гляди-ка! Это же я! На деньгах!
Как только Линкольн растворился в ночи, Лэрри вернулся к битве. И очень вовремя. Русский
стрелец занес над ним булаву — она пролетела на волосок от его головы и выбила из рук песочные
часы. Стеклянный сосуд покатился по полу, внутри кувыркался Джедедайя. Через несколько футов часы
остановились вверх тормашками. На Джеда опять посыпался песок.
— Вперед, могучий скакун! — скомандовал Октавиус и пришпорил белку. Та встала на дыбы и
громко заверещала, потом большими скачками бросилась к упавшим песочным часам. Наезднику
приходилось петлять зигзагами под ногами дерущихся манекенов.
Добравшись до песочных часов, Октавиус соскочил с белки и приложил руку к стеклу.
— Слышишь? — спросил он. — Мы им нужны! Джедедайя сражался с сыпавшимися на него песчаными
потоками. Песок доходил ему уже до подбородка.
— Прости, но этот ковбой видит свою последнюю драку. — Он вздохнул и печально уставился
вдаль. — Я не более чем жалкая кучка праха на этой огромной земле.
Октавиус улыбнулся и снял шлем.
— Еще не пришло время произносить прощальные слова, друг мой.
Джедедайя немного разочаровался.
— Но я заготовил целую речь, — пояснил он. — Мужественную и при этом трогательную.
Октавиус покачал головой:
— Она не нужна. Ты останешься в живых. Римлянин отступил на шаг и изо всех сил ударил
шлемом по песочным часам. Стекло разбилось, наружу хлынул песок. Вместе с ним вывалился
Джедедайя. Октавиус помог ковбою встать на ноги.
