Кончался второй день пути, а Руппи так до конца и не верил в то, что натворил, и при этом не сомневался ни в том, что иначе нельзя, ни в том, что он - подлец и прощения ему не будет. Штахау со своими лесами и смеющимися потоками осталась позади еще утром, вокруг тянулась ровная ухоженная Менкелинне, а лейтенанту казалось, что он скачет с кручи на кручу, да к тому же сквозь грибной дождь. Пыль на дороге и развешанные на плодовых деревьях игрушки, чьим делом было подманивать тучи, утверждали обратное. Руппи своим глазам верил, и все равно ему мерещились пронизанные солнцем капли. Золото играло со свинцом, а радость - с чувством вины. Он бросил Мартина и Генриха на дороге. Он оставил сходящую с ума от тревоги мать. Он был негодяем, но мертвые мертвы, а мама… Она никогда не простит, как не простила отцу той давней ночной задержки, но не бросать же Олафа без помощи! Бабушка, та поймет, если только свалившийся на голову внук не помешает ее собственным замыслам. Раньше Руперт мало думал об интригах Штарквиндов и Фельсенбургов, но сейчас все решает столичный шепоток, а не пушки и ветер.
Висящая на сливе куколка с прической из куриных перьев взмыла вверх и шлепнулась на землю, под копыта
Краба, тот игриво заржал. У Мартина мерин помалкивал, зато теперь…
- Теперь мы танцуем… Теперь весело… Всем весело… Можно сказать, что это танец. Можно сказать, что это
грех и блуд. Многое можно сказать…
- Вперед, - велел лейтенант коню, который и в самом деле был на диво хорош, несмотря на плебейскую внешность и привычку бочить, точно разъяренный кот. И где его такого дядя добыл? До поступления на флот Руппи знал всех лошадей на конюшне…
- Опять помнишь. Забудь… Память - это пыль… Память - это конец… Ваша старость растет из памяти. Зачем тебе старость? Зачем помнить, радуйся!День растет… Будет радость, много…
Синие искры, голубые глаза, крылья, смех, радуга под ногами, поцелуи, объятья, синие сумерки - ни тьма, ни свет… Он не заметил, как пронеслась ночь, он смеялся и бежал по горному лугу рука об руку с крылатой, вскакивал на камень посреди бурлящего потока и не падал, ловил звезды, а они звенели… Неужели это было?! После Мартина, после всех смертей…
- Это будет… Будет… Ты глупый… Отпусти себя на волю. Память - цепь. Память - камень. Память - холод… Не помни…
- Я буду помнить, - говорит как клянется лейтенант, - я должен помнить. Я должен ехать в Эйнрехт.
