И только на ковре-самолете вы можете летать без хлопот и ненужной нервотрепки. Мягкая ворсистая ткань притягивает ваше тело к себе, легкий ветерок, проникающий сквозь приподнятую бахрому, приятно обвевает разгоряченное лицо, бесшумный лет ковра невольно дает ощущение, что вы летите, как птица. А главное – он не мечется самовольно туда-сюда, не взмывает вверх без вашего на то приказания, не падает камнем вниз и не устремляется вдруг ни с того ни с сего делать фигуры высшего пилотажа.
Маришка и Уморушка так увлеклись полетом, что даже не заметили, как отмахали добрых сто верст. И только тогда, когда внизу вдруг промелькнула избушка на курьих ножках, Уморушка спохватилась и закричала: – «Стоп, стоп, ковер! Лети к нянюшке!»
Ковер-самолет плавно развернулся и пошел на снижение. Приземлившись метрах в сорока от покосившегося на левую лапу домика, подруги скатали транспортное средство в рулон и положили его под куст.
– Пусть пока полежит, не будем с такой тяжестью по гостям таскаться, – сказала Маришка и, взяв Уморушку за руку, весело зашагала с ней к избушке.
Но подойдя к намеченной цели поближе, девочки испуганно замерли: избушка была не нянюшкина, избушка была чужая!
– Еще одна Баба Яга объявилась… – прошептала Уморушка, разглядывая незнакомое жилище. – Вот это находка, так находка!
– Это не она объявилась, это мы объявились! – поправила ее Маришка. – Зачем мы сюда прилетели? Надо к Ивану Ивановичу скорей возвращаться!
Но Уморушка вдруг заупрямилась:
– Вот еще, вернуться всегда успеем! Может, нянюшкина родня здесь живет?! Не бойся, она своих не тронет!
Бойкая лесовичка храбро топнула ножкой:
– Избушка-избушка, стань к лесу задом, к нам передом!
Избушка дрогнула, закачалась и нехотя повернулась к юным путешественницам резным крылечком.
– Воды попросим напиться, перемолвимся с хозяйкой парой слов – и назад! – пообещала Уморушка и первой шагнула по шатким ступеням в избу. Маришке не оставалось ничего другого, как покорно последовать за ней.
Пройдя через темные сенцы, девочки уткнулись в тяжелую дубовую дверь, обитую не то медвежьей, не то козлиной шкурой. Нашарив с трудом в густейших шерстяных зарослях ручку, Уморушка потянула ее со всей силы на себя, и дверь открылась.
– Можно? – с некоторым опозданием спросила незванная лесовичка и переступила порог.
– Кто там? – вопросом на вопрос ответил чей-то недовольный голос.
– Мы, – сообщила Уморушка.
В передней горнице заскрипела кровать, кто-то босой зашлепал по полу.
