– Мик – изобретение?! – Эд ни на шутку обозлился: – Еще одно оскорбление в адрес моих друзей, и я продырявлю вас насквозь!
– Это я уже слышал, – сухо заметил Гейзеровский. – Хорошо, я сотру излишнюю информацию в мозгу Глеба Кудашева.
– Но только лишнюю! – спохватился Глеб. – Ирочка, проконтролируй это, пожалуйста!
Он взял у Ирины револьвер не известной ему системы и навел его на профессора.
Когда все было готово для процедуры снятия информации, Аркадий Борисович преувеличенно вежливо показал Глебу на выдвинутый из агрегата ящик:
– Прошу ложиться!
Глеб послушно выполнил указание профессора. Ирочка прикрепила к его голове датчики, и Гейзеровский задвинул ящик обратно в агрегат. Потом нажал одну из клавиш компьютера, и на дисплее засветились ярко-зеленые бегущие змейки.
И в этот момент Эд позволил себе немного расслабиться. Задрав голову вверх, он начал рассматривать гудящую и мигающую разноцветными огоньками аппаратуру, стоявшую на шкафах. Этим и воспользовался профессор. Он ловко сделал Эду подсечку и кинулся в коридор. За ним, поднимаясь с пола и выкрикивая слова проклятий, бросился незадачливый часовой.
В клинике было пустынно в этот вечерний час, но это вовсе не означало, что там не было никого. Профессор, как вихрь, налетел на подвернувшегося ему на пути старика Бабошкина, и тот подвез его на своей коляске до самого конца коридора. Он, может быть, доставил бы доктора и на нижний этаж, но Гейзеровский почему-то в последний момент вцепился в перила лестницы и остановил стремительный бег инвалидной коляски. По дороге старик успел поинтересоваться у профессора, не видел ли тот вчерашний матч футболистов. И когда узнал, что его любимый лечащий врач пропустил захватывающее зрелище, горестно покачал головой:
– Наши продули, док! Теперь я должен отдать соседу бутылку пива!
– Прощайте… Извините… – прошептал Аркадий Борисович, неуклюже слез с колен старика и кинулся вниз по ступенькам.
Не успев затормозить в конце коридора, Эд налетел на инвалидную коляску и вместе с Павлом Мартыновичем помчался следом за коварным профессором. На лестничном марше Эд изловчился и оттолкнулся от стены ногой. Коляска запрыгала дальше вниз.
– Ого! – воскликнул старик, цепко держась обеими руками за поручни. – Вот это встряска! Но у меня есть сомнение… У меня есть сомнение, что это не та встряска, о которой говорил наш док!
Съехав на первый этаж, коляска с двумя наездниками помчалась по вестибюлю. Наткнувшись на низенькую скамейку, привинченную к полу, коляска резко остановилась, и пассажиры вылетели из нее, как выпущенные из пращи. Но «приземлились» они удачно: оба упали на ноги и по инерции продолжили бег за удирающим от них Гейзеровским. Эд бежал, тяжело пыхтя и злясь на себя и на коварного профессора. Зато Бабошкин мчался по вестибюлю с радостными воплями:
