Сломив сопротивление гитлеровцев под Шестаково, бригада получила задачу совершить марш к Дону, форсировать реку и с юго-восточной стороны ворваться в город Тормосин, имевший важное стратегическое значение. Там располагалась база снабжения, питавшая не только местную группировку противника, но и нижнечирскую.
В районе станиц Новоаксайская, Генераловская, использовав короткую паузу, наши подразделения дозаправили технику горючим, пополнили боезапас, провели короткие партийные и комсомольские собрания.
Совершив переход, вышли к Дону. Форсирование этой серьезной водной преграды для пехоты, артиллерии и легких машин не составляло особого труда — толщина льда на реке достигала сорока сантиметров. Но как переправить тяжелые «тридцатьчетверки»? Лесоматериалы для наводки мостов отсутствовали. Командование приняло решение: инженерным подразделениям заняться искусственным наращиванием льда. Затея эта, однако, ничего не принесла — первая же машина оказалась в воде.
Переправой руководил лично генерал Я. Г. Крейзер, возглавлявший специально созданную оперативную группу для ликвидации гитлеровцев в Тормосине. Он приказал не теряя времени перебросить на противоположный берег мотопехоту, бронемашины и легкие танки. Тяжело пришлось тогда саперам майора Гуревича!
Мы знали, насколько остро в данной ситуации командование нуждалось в сведениях о противнике, и буквально рыскали на бронеавтомобиле по завьюженной степи. И вот удача — подловили гитлеровца. Расспрашивать его не было времени, спешили к своим. Ехали с настроением — кум королю, брат министру. И здесь начались злоключения. Залетным осколком продырявило радиатор. Пока ремонтировались, добирались до своих, прошло время...
Я представил пленного генералам Крейзеру и Свиридову. И вновь неудача: «язык» при допросе сообщил сведения, давно известные нашему командованию...
Я смотрел на каменеющее лицо командира корпуса, перекатывающиеся тугие желваки и с трепетом думал: разноса не миновать. Выручил генерал Крейзер. Он хитровато прищурился, прошел несколько раз перед нами, заложив руки за спину. Потом сказал:
— Карп Васильевич, а ведь дело-то можно поправить. Пускай твои молодцы этого немца обменяют на другого, который расскажет нам что-нибудь поинтереснее...
Ночью мы прошли боевые порядки 33-й стрелковой дивизии, переправились через Дон и сравнительно легко «взяли» четырех немцев, среди которых оказался офицер. Правда, и на сей раз не обошлось без инцидента: пытаясь утихомирить довольно буйного офицера, который, как заводной, орал «хайль Гитлер», я сунул ему в рот кляп, а он при этом хватанул меня зубами за палец. Разумеется, это «ранение» сразу же стало предметом всяческих подначек среди местных острословов.
