— Разденьтесь и обождите, — приказал милиционер-провожатый и, указав на вешалку и кресло, прошел в дверь, обитую дерматином. Через минуту он вернулся и пригласил: — Пройдите.
Гуляйбабка вошел в кабинет, и ему сразу бросился в глаза Т-образный стол, застланный красным полотном, и люди, сидящие за ним, — гражданские и военные. Один из них, бледный, худощавый, в толстовке военного покроя, тот, что сидел в конце стола, встал:
— Товарищ Бабкин, здравствуйте! Проходите к столу, садитесь.
— Во-первых, я не товарищ Бабкин, а господин Гуляйбабка, — ответил старшина. — А во-вторых, прошу сказать мне, где я нахожусь и с кем имею честь разговаривать?
— То, что вы теперь уже стали не Бабкин, а Гуляйбабкой — мы, пожалуй, учтем. Как, товарищи, учтем?
— Учесть! Конечно. В целях конспирации, — отозвались сидящие за столом.
— А вот насчет господина, — продолжал человек в толстовке, — принять не можем. Вы наш земляк, член партии. А в партии, как сами понимаете, нет господ. Поэтому в этих стенах мы будем называть вас товарищ. Итак, товарищ Гуляйбабка, вы находитесь в Смоленском обкоме партии. Разумеется, в подпольном обкоме. Я секретарь обкома, а это, — он повел рукой, — члены бюро.
— Товарищи! Дорогие!! — шагнул с протянутыми руками к столу Гуляйбабка. Здравствуйте! Я искал вас, пытался связаться, но ниточка связи оказалась оборванной, и я был вынужден действовать один, в одиночку…
— Знаем. Все знаем, товарищ Гуляйбабка. Держали вас, как говорят, на прицеле, но все никак поймать не могли. Только вот сегодня повезло. Черноморские моряки помогли. Как они вас, культурненько или проявили грубость?
— Отличная работа, — похвалил Гуляйбабка. — И маузер выхватить не успел, как был задержан и скручен. Но, позвольте, зачем вы меня?
— А вот об этом вы сейчас и узнаете, — сказал секретарь обкома, вынимая из стола папку с надписью "Персональное дело". — Так вот, товарищ Гуляйбабка. Бюро обкома партии решило привлечь вас к партийной ответственности…
— Меня? К партответственности? За что?
— Не торопитесь. Сядьте. Сейчас все узнаете. Секретарь обкома указал Гуляйбабке на стул и, подождав, пока он сядет, обратился к человеку в ватнике, в котором Гуляйбабка не без труда узнал «курсанта» из роты полицаев, мерзнущей на смоленской высоте.
— Прошу вас, товарищ Сычев. Изложите суть дела, и, пожалуйста, покороче. Мы не можем держать гостя ни ми-нуты лишней.
— Понятно, — ответил Сычев. — Излагаю. Член партии товарищ Бабкин Иван Алексеевич прибыл на Смоленщину из полесских лесов со специальным заданием. Задание вам всем известно, и я его излагать не буду. Скажу, что, не имея связи с нами, он должен был работать в стане врага особенно осторожно и осмотрительно, однако, как мной установлено, товарищ Гуляйбабка пренебрег партизанскими правилами и стал действовать грубо, несдержанно и неосмотрительно.
