– Еще пленочка! – обрадовалась женщина, опознав в обертке обычный черный пакет для мусора.
Ей тут же пришло в голову, что из этой пленочки можно было выкроить премилые рукавчики для синего плащика Индии. Сокрушаясь, что полезная находка подвернулась ей под руку слишком поздно, Варвара Петровна машинально развернула многократно сложенный пакет и… потеряла дар речи.
Содержимое свертка она могла опознать даже на ощупь, по незабываемой форме и характерной шероховатости плотной бумаги. Красный свет лазера подтвердил догадку: в пакете были деньги. И не просто деньги, а «зеленые», симпатичная стопочка стодолларовых купюр с изображением благодушно улыбающегося Бенджамина Франклина. Безмятежному спокойствию бывшего президента США Варвара Петровна могла только позавидовать.
– Мама родная! – возбужденно воскликнула женщина. – С ума сойти! Я нашла клад!
Она торопливо пересчитала купюры. Их было двадцать, то есть ровно две тысячи долларов.
Эта круглая сумма закономерно напомнила Варваре Петровне о трагической судьбе Нины Горчаковой, на которую пало обвинение в краже двух тысяч долларов и бриллиантового колье. Нет, Варвара Петровна не думала о том, как опасно трогать чужие деньги и ценности! Она подумала о другом: если баксы, схороненные в автомобильном тайнике, те самые, то и ювелирное украшение вполне может оказаться где-то поблизости!
– Надо еще поискать! – сказала себе азартная писательница-кладоискательница.
Она очень старалась, но больше ничего ценного не нашла. Это ее немного расстроило, но не слишком, не до слез. Слезы выступили у нее на глазах, когда она больно ударилась головой о рулевую колонку, под которой шарила в поисках спрятанных бриллиантов.
– Надо приложить что-нибудь мокрое и холодное! – пробормотала Варвара Петровна.
Она пощупала быстро надувающуюся шишку и открыла автомобильную дверцу. За бортом действительно мокрого и холодного было полным-полно! Например, мокрые и холодные листья, из которых Варвара Петровна ловко сообразила себе компресс на место ушиба. Это умерило боль и одновременно охладило разгорячившуюся голову. Наконец-то ее посетила простая и здравая, как овсянка, мысль о том, что она сильно рискует.
– Что же это я, в самом деле, дурака валяю? – молвила женщина, опасливо оглядевшись.
Дождь закончился, но приятнее в ночном лесу не стало. Палые листья под ногами, напитавшись влагой, хлюпали и скользили, с кустов и деревьев капало, горбатая спина линялого «Москвича» лаково блестела, и смутно виднеющееся за приоткрытой дверцей потертое, но сухое сиденье так и манило забраться на него с ногами, свернуться тугим калачиком и уснуть под шелест капель. Однако сидеть во вросшем в землю «Москвиче», сжимая в кулачке пачку чужих денег, было опасно.
