- Значит, человек тоже может полететь? - с замиранием сердца спросил я. - Можно попробовать?
- Ну что ты, - усмехнулся Гошка. - Больше двух килограммов аппарат не осилит. И то пробки все время перегорают. Знаешь, какая здесь проводка! А чтобы отправить человека, понадобится киловатт сто, не меньше, - я прикидывал.
Увлеченные разговором, мы не заметили, что дверь комнаты отворилась.
- Григорий! - раздался за нашими спинами ледяной голос хозяйки. По-моему, ты не раз уже обещал мне не мучить бедное животное... - Тут она заметила меня и замолчала.
- Это Аркадий Савельев, мой друг детства, - торопливо представил меня Гошка, явно обрадовавшись возможности избежать обсуждения Машкиной судьбы. - Он ненадолго остановится у нас.
- Зубкова, - процедила она, оглядев меня с головы до ног рыбьими глазами. На вид ей было лет шестьдесят. - Обедать будете?
Я благодарно шаркнул ножкой, стремясь умилостивить суровую владелицу дома. Бегать по жаре в поисках пристанища мне очень не хотелось, особенно после знакомства с чудесным аппаратом.
- Ты не думай, что она такая, - зашептал Гошка, едва хозяйка вышла. Она добрейший человек, только очень одинокий. У нее, кроме Машки, никого нет. Уверен, что ты подружишься с ней. Она влюблена в здешние места. Я покажу тебе ее альбом - там стихи Волошина, написанные им собственноручно...
- Вы скоро? - раздался снизу скрипучий голос.
- Пошли! - сказал Гошка. - А то еще оставит без обеда. Ты не видел, куда делся этот чертов ключ?
- Зачем ты запираешь комнату? - спросил я, выуживая ключ из ящика с радиодеталями, куда ненароком засунул его Гошка.
- Тетка требует, - ответил Григорий. - Она както принялась без меня стирать здесь пыль и провела мокрой тряпкой по клеммам силового трансформатора. Я как раз забыл его выключить. Правда, там было всего вольт шестьсот... - Он запер замок и принялся заталкивать ключ в щель под дверью. Я отобрал у него ключ и положил к себе в карман. Снизу вкусно пахло жареным.
Опыты
Григорий оказался прав. С теткой я подружился быстро. Несмотря на рыбьи глаза и чопорный вид, в душе она была неплохая женщина. Чего я никак не мог в ней понять - это ее беззаветной любви к животным. Она ненавидела медиков за их "издевательства над беспомощными созданиями", а охотников и рыбаков - за кровожадность. Впрочем, это не мешало ей исправно покупать на обед и дичь, и рыбу, а при малейшем недомогании обращаться к врачу. Но страсть ее к животным доходила до безрассудства. Будь ее воля. Лайка и Белка со Стрелкой никогда не поднялись бы в космос и остались никому не известными собаками. Рыжая Машка была у нее чем-то вроде домашнего божка. К счастью, любовь к ней носила моногамный характер, и дом не превратился в филиал уголка Дурова. Григория присутствие Машки вполне устраивало, потому что избавляло его от необходимости охотиться за чужими кошками, которые были все подряд злы и недоверчивы. Поэтому он при каждом удобном случае запихивал Машку в аппарат, считая, что высокие научные цели оправдывают нарушение данного им слова считать Машку "персоной грата". Тетка о его проделках догадывалась, но уличить не могла, так как при ней он избегал экспериментировать.
