— Я хочу, чтобы меня оперировал хирург, под наркозом, при помощи настоящих инструментов. А вы ведь начнете пилить обыкновенной пилой и причините мне невероятные страдания.
Куанг отвернулся от него и с раздражением сказал:
— Вот именно поэтому я не спешу с ампутацией, а наложил шину. Попробуем сохранить вам ногу.
Куанг массировал руку девушки. Рана у нее была выше локтя. Лекарь вытащил осколки и начал вправлять кости. Девушка тихо стонала, а когда Куанг нажимал сильнее, коротко вскрикивала. Девушка внимательно слушала разговор лекаря и человека с шиной на ноге, и это ее немного отвлекло от собственной боли. На руку нужно было наложить шину, но прежде всего следовало вправить вывихнутую кость. Как только лекарь пытался вправить кость, девушка начинала кричать.
Мужчина с раненой ногой продолжал громко стонать. Лекарь обернулся к нему:
— Нельзя ли потише? Вы так отчаянно стонете, что французские летчики могут услышать вас и начать обстрел.
Но раненый кричал еще громче:
— Мне больно! Почему вы не разрешаете мне стонать? Что за лекарь!
Куанг, осторожно прощупывая руку девушки, грубовато ответил раненому:
— Если вам так хочется кричать и жаловаться, то позовите французов и пожалуйтесь им. Зачем жаловаться односельчанам?
Раненый резко приподнялся на кровати:
— Жаловаться французам? Они сразу же свернут мне голову. Разве можно им жаловаться?
В это время девушка громко вскрикнула. Раненый мужчина замолчал. Куанг снова наклонился над девушкой, внимательно осмотрел ее руку и с облегчением вымолвил:
— Ну, вот! Теперь все в порядке!
Мать девушки, которая все время сидела возле дочери и держала ее, взволнованно спросила:
— Все в порядке? Кость встала на место?
Куанг нарочно завел разговор с раненым, чтобы отвлечь внимание девушки. Воспользовавшись случаем, он внезапным сильным движением вправил кость. Теперь можно было наложить шину. Куанг попросил подать ему лекарственные травы и банановые листья. Хьеу раздула огонь и принесла в комнату печурку.
Хотя Хьеу пришла сюда ради Сона, ей так и не удалось поговорить с ним. Мальчик попросил взять его домой, Хьеу обещала сказать об этом Дау и Чо. Прощаясь с Хьеу, лекарь наклонился к ней и тихо прошептал:
— Если французы опять устроят облаву, я не смогу спрятать всех раненых. Здесь их оставлять нельзя: французы перестреляют.
Пока Хьеу добиралась до жилища Дау, стало уже совсем темно. Дау и Чо ужинали. Дау приветливо пригласил Хьеу присаживаться к столу. Но Хьеу поспешно отказалась от еды, сказав, что она уже ела в деревне Тхай-Хок.
