Возмущенная Хьеу, не ответив матери ни слова, кратчайшей дорогой побежала к горе. Девушка старалась издали рассмотреть людей, столпившихся у подножья. Вдруг Хьеу остановилась. От испуга она не могла произнести ни слова. Оглядевшись, она увидела двух крестьян, бежавших к вершине холма. На ее громкий зов: «Сюда, сюда!» — они сбежали вниз.
— Что случилось? Что такое?
Хьеу была не в силах говорить, задыхаясь она только повторяла:
— Смотрите… там…
Когда крестьяне подбежали, Хьеу показала на ближайший кустарник — в его ветвях виднелась человеческая голова. Лицо было покрыто царапинами и кровоподтеками.
Крестьянин наклонился и поднял голову.
— Кто это?
— Похоже, что это Баи, — ответил ему второй крестьянин.
И Хьеу узнала: да, это действительно была Баи.
— Какой ужас! — вскрикнула Хьеу.
— Я только что видел отца Баи, учителя Луана, — сказал крестьянин. — Он пошел наверх. Он думает, что ее там убили.
Хьеу попросила его сходить за учителем, а сама молча села около головы Баи. Жалость к любимой подруге и ненависть к врагам переполняли сердце Хьеу.
До сих пор она не представляла, до какой степени жестоки враги. Сейчас их бессмысленное зверство поразило ее: зачем было нужно такое варварское убийство Баи? Зачем отрубили ей голову? Хьеу вспомнила Баи. Пышные волосы ее часто рассыпались по плечам, и у нее была милая привычка: наклонив голову на бок, она вытаскивала шпильки из волос и, взяв их в рот, собирала волосы в пучок и закалывала шпильками… А сейчас Баи трудно узнать: французы отрезали ей волосы и потом бросили голову с холма. Все лицо покрылось царапинами, веки распухли. Невозможно узнать Баи. Хьеу никогда не забудет черных лучистых глаз подруги. В особенности хороши они были в те минуты, когда Баи выступала на собраниях, или когда парни так подшучивали над нею, что она смущалась.
Хьеу с беспокойством думала о Чо, но она не могла уйти, пока не придет учитель Луан.
Наконец он пришел. На ходу учитель тревожно спрашивал:
— Где? Где она? Где?
Старый отец торопливо подошел и наклонился над головой дочери. Он прикоснулся к ней руками, пригладил остриженные волосы, осторожно вытер грязь со лба и щек. Молча проведя ладонью по щеке Баи, отец снял с себя рубашку, медленно расстелил ее на земле. Затем бережно, двумя руками, поднял голову дочери, положил ее на середину рубашки и тщательно завернул.
Учитель глубоко вздохнул. Тут он заметил Хьеу.
— О! Это ты? А я тебя и не видел! Да, да, сейчас я иду домой.
