— Но почему в памяти людской не осталось ничего о нашей прародине?
— Почему же не осталось? Вспомни детские сны, ощущение полета без всяких усилий.
— Допустим, и я помню такие ощущения. И что же?
— Так ведь это ощущения ваших пращуров, которые испытывали потерю веса при преодолении звездных бездн.
— Ты хочешь сказать, что не бог создал на Земле человека, а он прилетел со звезд?
— Именно это, ибо нет у вас на планете самостоятельно развившегося на ней разумного существа и нет у человека здесь сородичей. О подлинных же своих братьях земной человек забыл. Но на Солярии вспомнили тех, кто покинул когда-то наш мир, чтобы заселить иной И пусть спустя непостижимо долгое время и смену несчетных поколений благодаря сделанным историками Солярии находкам удалось возродить память об улетевших братьях. Уклад нашего общества к тому времени уже стал таков, что посылка «Миссии Ума и Сердца» к древней земной колонии соляриев стала нашей потребностью, хотя участие в ней, связанной с межзвездным полетом, требовало от миссионеров отказа от личного счастья, от родных и близких, которые не могли уже дождаться их возвращения на Солярию. У вас это назвали бы подвигом. У нас — велением сердца. Ты все понял?
— «Мне ничего, а все, что есть, — другим!»
— Ты угадал в своем сонете наш завет. Поэтому я и обращаюсь к тебе, рассчитывая на твое участие в «Миссии Ума и Сердца», в которой так нуждается человечество.
— Лоремитт! Я всей душой готов поверить тебе! К сожалению, даже впечатляющая история одичания наших земных предков — еще не доказательство достоверности тобой рассказанного, ибо приведено писателем Тристаном Лоремиттом, отличающимся смелой выдумкой, столкнувшей меня с «живым Демонием Сократа».
— Выдумкой? — впервые возмущенно воскликнул ритор. — Вы, люди, воображаете, будто то, чего вы не понимаете, имеет духовную природу или вообще не существует.
— Ты прав, Тристан. Наши лжемудрецы порой считают, что то, чего они не знают, быть не может. Как вольнодумец, я отрицаю их догмы, но я и у призрака, явившегося мне, готов потребовать доказательств его существования.
— Вери уэлл! Я представлю их тебе. Устроит ли тебя, если я…
Лоремитт был прерван громким условным стуком в дверь. Тристан открыл ее и увидел на пороге встревоженного герцога д’Ашперона.
— Скорее! Гвардейцы кардинала штурмуют замок. Они требуют выдачи английского шпиона Лоремитта, который, по сообщениям доносчиков кардинала, вошел в замок, не выйдя оттуда с остальными гостями.
