Она дотронулась до его обнаженной руки.
— Наверно ты очень сильно любил отца.
Он устало вздохнул.
— Иногда. Но порой я его ненавидел. Ненавидел за то, что он не был тем человеком, ко-торым должен. Его отцом был уважаемый ярл, но мы жили как вечно голодные попрошайки. Осмеянные и обруганные собственной родней. Моя мать гордилась оскорблениями. Говорила, что страдание есть Божья воля. Якобы оно делает нас лучше. Но я никогда в это не верил. Сле-пая преданность отца ее идеалам бесила меня все сильней. Мы, отец и я, постоянно ругались. Он хотел, чтобы я вел себя так же, как и он, терпел брань и помалкивал.
Мука в глаза Вульфа трогала Кассандру даже больше, чем нежность его рук.
— Он хотел, чтобы я стал чем-то, чем я стать не мог. Я не мог подставить другую щеку. Не в моей натуре было не ответить оскорблением на оскорбление, ударом на удар.
Он повернулся и, сердито сведя брови, взглянул на нее.
— Почему я тебе все это рассказываю?
Секунду Кассандра раздумывала.
— Сон, полагаю. Это то, что у тебя в голове.
Но с какой стати оно проявилось в ее сне, она не могла даже представить.
Фактически сон этот становился с каждой минутой все более странным. И она не могла разобраться, с чего это ее подсознание такое выдало.
Почему ее воображение вызвало в сон ее загадочного Темного Охотника…?
— Ага, наверняка, — кивнул он. — Я думаю, что поступаю с Кристофером так же, как когда-то поступили со мной. Я должен дать ему возможность прожить свою собственную жизнь, а не пытаться так часто влиять на его выбор.
— Почему бы и нет?
— Честно?
— Конечно же, я предпочитаю честность лжи, — улыбнулась девушка.
Вульф слегка улыбнулся, затем снова погрузился в раздумье.
— Я не хочу потерять еще и его.
Его голос был глубок, в нем ощущалась боль. Сердце Кассандры сжалось.
— И, тем не менее, у меня нет выбора. Я его потеряю.
— Почему?
— Все умирают, миледи. По крайней мере, в смертном мире. А я продолжаю жить. Когда всё вокруг рассыпается в прах, снова и снова.
Он поднял на нее глаза. Агония на его лице проникала в самую глубь ее души.
— Ты представляешь, каково это, держать тех, кого любишь, в объятиях, пока они умира-ют?
Кассандра вся сжалась, вспомнив гибель матери и сестер. Она хотела подойти к ним по-сле взрыва, но охранник оттолкнул ее, пока она буквально выла от горя.
«Слишком поздно, им не помочь. Нам надо бежать»
Ее душа кричала в тот день.
И даже сейчас она кричала от всех несправедливостей в ее жизни.
— Да, я представляю, — прошептала она. — Я тоже видела, как умерли те, кого я любила. Все что у меня осталось — это мой отец.
