Возмущенный, я уже готов был спорить, ссориться с ним, но не стал.
Слова, которые вертелись на языке, остались невысказанными. Джек с улыбкой кивнул, будто я сказал что-то такое, с чем он согласен.
– Конечно, – проговорил он, – ты это понимаешь не хуже меня. – Он устало вздохнул. – Ты что, рассчитывал сменить имя, отрастить бороду и отправиться куда-то начинать жизнь заново?
Я криво усмехнулся в ответ. Теперь, после слов Джека, что угодно, кроме возвращения в Санта-Миру, выглядело нереальным, невозможным. Стояло яркое солнечное утро, я неплохо выспался, и мой мозг освободился от страха. То есть страх остался, глубокий и крепкий, ноя был способен рассуждать, не подчиняясь ему. Бегство произошло, для нас это было к лучшему, по крайней мере, для меня. Но мы принадлежали Санта-Мире, а не какому-то неизвестному, выдуманному новому месту. И теперь наступило время возвращаться домой, в город, которому принадлежали мы и который принадлежал нам. В самом деле, не оставалось ничего, кроме как возвращаться и бороться против чего угодно, что происходит там, бороться, сколько сможем и как сможем. Джек это понимал, понимал это и я.
Через минуту вышла Теодора и направилась к нам. Когда она приблизилась, напряженно всматриваясь в Джека, лицо у нее помрачнело; остановившись возле мужа, она вопросительно взглянула на него. Джек кивнул.
– Да, – сурово ответил он. – Дорогая, мы с Майлзом считаем… – он замолчал, потому что Теодора медленно кивнула.
– Хорошо, – устало произнесла она. – Раз вы возвращаетесь, значит, так нужно, неважно почему. А куда ты, туда и я.
Повернувшись ко мне, она выдавила улыбку:
– Доброе утро, Майлз.
Появилась Бекки, прижимая к себе, свернутые узлом, свою ночную сорочку и мою пижаму, и по ее напряженному и серьезному лицу я понял, что она собирается что-то сказать.
– Майлз, – остановилась она перед нами, – мне нужно вернуться. Это все происходит на самом деле, и мой папа…
Я прервал ее.
– Мы все возвращаемся, – мягко выговорил я, беря ее под руку и ведя к машине. Джек с Теодорой шли рядом. – Только, ради Бога, давайте сперва позавтракаем.
В двадцать минут двенадцатого этим же утром Джек сбросил скорость и выругался, когда мы свернули с шоссе на дорогу, которая вела в Санта-Миру.
Нам позарез нужно было быстрее добраться туда, чтобы бороться, действовать, но дорога представляла собой беспорядочное скопление грязных колей, изобиловавших ухабами – маленькими, с острыми краями, или такими огромными, что на них можно было сломать ось, если не преодолевать их ползком.
