Нас оформляли на протяжении четырех дней. Прежде всего, нас тщательно обыскали и пронумеровали. Номерные знаки состояли здесь из двух элементов: одной буквы русской азбуки и трехзначного числа. Нам дали номера только с буквами «У» или «Ф», что затем давало возможность легко выделить нас в толпе других заключенных.
Когда все уже было сделано, нас разбили на бригады и приставили к нам своих доверенных бригадиров. Каждый бригадир носил на рукаве левой руки повязку с надписью «Бригадир».
На пятый день нас вывели на работу. К нашему великому удивлению, мы не услышали здесь традиционного: «Внимание, заключенные!» Конвоиры не сопровождали нас, а стояли около дороги, образуя собою живой охранный коридор. Мы шли эти коридором побригадно. Бригадиры, как командиры в армии, — сбоку своих бригад.
Через какие-то 150–200 метров мы остановились перед вахтой производственной зоны, которая называлась «Горстрой». Это была огромная, окруженная колючей проволокой и обставленная сторожевыми вышками территория тундры, на которой велось строительство. Заключенные Горлага строили город Норильск. Все работы, от составления проекта до сдачи строительства в эксплуатацию, выполняли сами заключенные.
Мы попали на это большое строительство как раз тогда, когда строилась центральная площадь города. Мы выравнивали ее, перевозя тачками грунт с одного места на другое.
Во время часового перерыва на обед мы разбежались в поисках земляков и новых знакомств. Ведь здесь, в отличие от жилой зоны, мы не были отгорожены от остальных заключенных колючей проволокой. Кроме того, здесь работали заключенные не только 5-го, а и 4-го лаготделения, а рядом, уже отгороженные от нас узкой полосою запретки, работали женщины из 6-го лаготделения, которые сквозь призму колючей проволоки казались нам удивительно красивыми и привлекательными.
Но, прежде всего, нас интересовало поведение наших земляков, которые боялись подходить к нашему забору в жилой зоне. Только некоторые из них откликались издалека и то на русском языке.
Украинский язык там никто не запрещал, но все же разговаривать на нем было весьма опасно. Своим языком мы выдавали себя как украинцев, или, как нас всюду презрительно называли, бандеров, и вызывали на себя шквал разных дополнительных притеснений и угнетения. В Караганде мы уже добились, было, права на наше национальное достоинство, а тут, в Норильске за это право нам еще нужно было бороться.
Наши земляки, которых мы здесь встретили, просили нас, чтобы мы немного притихли и постепенно замаскировались, так как иначе нас всех здесь уничтожат. ««Вы еще не знаете, что такое Норильск!»»-уверяли они.
