Но вот ответить на его вопросы я не успела. Дверь трактира распахнулась, и в помещение ввалились несколько сеньоров, среди которых был и сеньор Лайс. Моя реакция была мгновенной: я, не раздумывая, шлепнулась на пол. Нисколько не сомневалась, что этот узнает меня сразу, и никакая мужская одежда мне не поможет.
Сеньоры расположились за столом и позвали трактирщика. Через несколько минут он вернулся, достал новую бутыль, прошептал сквозь сжатые губы: «лежи тихо», и отправился обслуживать гостей.
А я лежала и думала: вот ведь повезло! Не успела вернуться, а уже два раза встретилась с Лайсом. И все время в одном и том же положении! Но, сказать честно, под кроватью было гораздо комфортнее. Валяться в луже вина на осколках бутыли оказалось очень неприятно. Но все-таки намного лучше, чем попасть в руки сеньоров.
Я усмехнулась: зато Харану не надо будет вытирать пол — все вино впиталось в мою одежду. Кажется, чувство юмора не покинуло меня даже в этом положении. А еще я вдруг услышала вой и громкий лай собаки. Подняла голову: стоявший рядом Харан побледнел. Он тоже понял причину такого поведения моей псины.
Я почувствовала, что к стойке с другой стороны приблизился человек. Судя по походке он уже был изрядно навеселе, а когда заговорил, я узнала голос сеньора:
— Заткни свою тварь, Харан. Или она замолчит навеки.
— Она почуяла, что здесь появились Вы, сеньор Лайс. Вы же знаете собачью верность. Она привыкла к Вам, да и любила.
— Мне нужно, чтобы меня бабы любили, а не собаки, — пьяно захохотал сеньор, — знал бы ты, как меня любила ее хозяйка.
От возмущения я чуть не вскочила на ноги. Мне очень захотелось схватить осколок бутылки и вонзить его в сеньора. Харан, видимо, тоже это понял, и его огромная нога наступила на полу моего костюма.
Вскоре сеньор вернулся к своим друзьям. Они посидели еще немного, а потом покинули трактир. И тут Харан нагнулся, схватил меня за шиворот, и начал орать:
— Вот ведь как нажрутся! Не видят, куда лезут! Не выпущу, пока не расплатишься за разбитую бутыль и стаканы. Будешь в чулане сидеть.
Он потащил меня в глубь помещения, а там втолкнул в мою комнату, и с облегчением вздохнул:
— Как я счастлив, сеньора! Глазам своим не верю! Скоро закрою заведение, и вернусь.
Он как маленькую, погладил меня по голове и ушел. Я стащила с себя мокрый и грязный костюм. Все тело было в мелких порезах. Натянула какую-то старую рубаху. Полюбовалась на свой клинок и спрятала его под постель.
