Улицу, по которой ехал Арзак, пересекала другая - прямей и шире. Вдоль белых стен, как дым по земле в ветреный день, плыли, стелясь, протяжные тонкие звуки. Их медлительная напевность напоминала степь, и Арзак потянул повод, поворачивая Белонога навстречу протяжной музыке.
"Спрошу у людей, где живет знахарь, может быть, он живет как раз в одном из этих красивых домов?"
Дома на широкой улице были свежебеленые, с фундаментом из тщательно пригнанных тесанных плит.
Прошли две женщины в ярких платьях, прошел мужчина в накинутом на руку белом плаще, но Арзак не решился задать свой вопрос. Прошли еще три человека, проехал всадник.
- Смотрите-ка, сам в штанах и коня в штаны обрядил!
Тонкий, как ветка мальчишка, раскинув руки, загородил дорогу. Встал посреди улицы - не объехать.
- Отойди и вернись к своей забаве, - сказал мальчишке Арзак. - Твоя музыка звучит лучше, чем твои слова.
До того, как выскочить на середину, мальчишка сидел у стены и перебирал отверстия в тростниковой дудке, зажатой между колен. Теперь его замолчавшая дудка валялась брошенной у стены, на камнях.
- Ха-ха-ха! - расхохотался мальчишка. - Ничего не видел смешнее. Оштаненный разговаривает, как человек, а не лопочет, как варвар: ва-ва-ва! Может быть, и лошадка знает эллинский язык?
Последнее дело - раздувать пожар ссоры, и Арзак ответил спокойно, не злясь, не повышая голос.
- Твоя насмешка пуста, - сказал он. - У всех племен свои обычаи, свой язык, своя одежда. Пропусти.
- Как бы не так.
- Пропусти. Земля широка, и лучше нам разделиться, один пусть пойдет на закат, другой - на восток, без злобы.
- Клянусь Гефестом, мне скучно, и ты, оштаненный, замечательное развлечение.
Мальчишка сделал попытку схватить Белонога за повод. Этого стерпеть было нельзя. Арзак выпрыгнул из седла, на лету пятками сбил мальчишку, и тот полетел к своей брошенной дудке. Не приставал бы - и лететь не пришлось. Сам виноват.
- Видишь, - сказал вдогонку Арзак, - дороги у нас разные.
Покинуть улицу он не успел. Откуда-то взялся другой мальчишка, широкоплечий и крепкий, и молча бросился с кулаками. Арзак отскочил, мальчишка - за ним. Они запрыгали друг перед другом. Мальчишка выставил вперед левую руку, правую поднял на уровень плеч. Кисть правой руки была перевязана ремешками. "Если ударит, не устою, вон он какой, словно одним железом питался", - успел подумать Арзак. Он ушел от удара. Костяшки пальцев едва задели скулу. Из-под левой руки противника сам нанес несколько быстрых ударов, но не успел увернуться. Кулак, обмотанный ремнями, вдвинулся в подбородок. В глазах стало темно...
