«Именно малой северной народности мне в коллекции и не хватает», – подумал Руслан и отправился в гости к новому знакомому.
В гостях Руслан стал беседовать на светские темы: курс доллара, гигантские крысы в метро, поэзия обэриутов. Новый знакомец хлопал глазами и ничего не понимал. Не понимал, потому что оказался самым настоящим японцем. Вполне себе аутентичным, девятнадцати годов, студентом консерватории по классу гобоя.
В то, что это японец, а не чукча, Руслан поверил сразу. А вот в то, что он гобоист, никак верить не хотелось: кузина Сонечка рассказывала, что «духовикам» нет равных в минете.
– Если он играет на гобое так же, как сосет, не знаю, как его в «консерву» взяли, – жаловался Руслан кузине.
– Что, плохо сосал? – лениво поинтересовалась Сонечка. Она вышивала пожилому Лютику ермолку. Лютику было все равно, а на Сонечкин взгляд, коту очень не хватало ермолки с желтым мо-гендовидом.
– Плохо сосал, – ответил Руслан в трубку и покосился на спящего рядом японца. – Я бы даже сказал, воз-му-ти-тель-но!
– А ты его бей, – сказала Сонечка. – Они это любят.
– Да вообще японец какой-то бракованный. По-английски не говорит, потому что у них в деревне градообразующее предприятие – немецкий завод, по-русски же говорит весьма приблизительно.
– А что говорит?
– Говорит, твоя моей нравится.
– У них там, говорят, культ всего большого. Так что развлекайся, только смотри, чтобы он не лопнул. Пойду ермолку на Лютика мерить, чао, дурень.
Наото вцепился в Руслана, как клещ в грибника. Он обращался к нему исключительно на «вы», употреблял суффикс «сан» и разве что не молился.
Как и все японцы, выпить юноша любил, но косел со ста граммов. Как-то он повел Руслана показать консерваторским землякам. «По улицам слона водили, – мысленно хихикнул Руслан, – по улицам Киото».
Японцы были милы, что-то щебетали по-японски и аккуратно разливали водку по чашечкам для сакэ. Через полчаса началось мрачное японское безумие. Тихоня-пианистка предлагала немедленно ее связать и выпороть. Будущий композитор танцевал «танец осьминога», и Руслан наконец-то понял, почему этот танец считается верхом непристойности, а Наото затянул песню. Как выяснилось, это была японская лирическая песня про подсчет лобковых волос. Руслан помнил, что критерием японского порно считается демонстрация лобковых волос. Со шваброй в заднице бегать – это пожалуйста, а вот лобковые волосы – ни-ни.
Судя по состоянию разбушевавшейся японской интеллигенции, пора было валить. Мало ли что придет им в голову – возьмут и на суши порежут. Наото сам ходить уже не мог – примерно каждые два метра он падал. Руслан взял его на закорки и понес в сторону японского жилища, благо, оно было рядом.
