— А сейчас, падла, землю будешь, жрать! — услышал Андрей его омерзительный голос.
«Сосчитаю до десяти и встану… Сосчитаю до десяти и встану…» — шептал Андрей, уже не обращая внимания на удары, лишь укрывая голову и лицо.
Чёрный мягкий лимузин, сад, дача, окно, смотрящее в звёздное небо, фасады и шпили на картинках, белый волк и белый старец — Друг чёрного коршуна — всё это было давно и не с Андреем. Прежний мир затаился в ужасе. Здесь же деревья начали холодными зелёными кронами, жестокие, безжалостные…
— Десять! — крикнул Андрей и действительно вскочил. Открылось второе дыхание.
Отступая, он оказался на песчаной дорожке, по которой шагала… Анюта Захарова! Андрею показалось — это галлюцинация. Ему прекрасно был известен маршрут её возвращения из школы: по проспекту шла Анюта, равнодушно поглядывая на витрины, а потом по переулку мимо кинотеатра, вдоль углового дома, где у водосточной трубы всегда стояла, круглый год одетая в одно и то же чёрное пальто, старуха со слезящимися красными глазами и сверлила равно подозрительным взглядом всех проходящих. Казалось, незримую какую-то бухгалтерию ведёт старуха.
Произошло чудо. О, как внезапен, как ошеломляющ был бросок избитого, истерзанного Андрея на врага и удар ногами в грудь, потом падение, потом пружинистый подъём, боевая стойка. Белый волк и седой старец, должно быть, помогли Андрею применить на практике недавно виденный в кино приём. Чернозубый Толян — опять он! — повалился, нам сноп. Ему, а не Андрею пришлось сегодня жрать землю.
— Андрюха! Петров! Держись! Мы сейчас! — услышал Андрей голос Володи Захарова. — Мужики, быстрей!
За Володей куда с меньшим энтузиазмом поспешали какие-то взрослые ребята в спортивных костюмах, Володя нёсся по парку, размахивая кривой суковатой дубиной.
— Ладно, сынок, перенесём… — Бросив извечную свою угрозу, хулиганы отошли.
Толян шёл с трудом.
Володя едва сумел затормозить.
— Я видел! Я видел! — Он захлёбывался от восторга. — Как ты его ногами, а? Как ты его, а!
Анюта стояла рядом, золотистые глаза задумчиво мерцали, однако не выражали восхищения.
— Эй ты, боец!
Андрей оглянулся.
К нему обращался красавчик, которого недавно бил отец в жёлтом окне.
Андрей понимал; лишь молчание, мёртвое молчание может сейчас спасти, сохранить его ореол победителя, саму победу. И он молчал.
— Хочешь, я сейчас тебя один на один сделаю?
— Да пошёл ты… — Володя хотел вмешаться, но Андрей его остановил.
— Ну? — крикнул красавчик.
