Нам не дано предугадать, как отзовется наше слово или деяние. Камешек способен подтолкнуть лавину. На весь ход истории может повлиять гибель одинокой бабочки миллионы лет назад, как в знаменитом рассказе Рэя Брэдбери. У первого президента России в прошлом тоже была своя «бабочка». Поступок, совершенный в далеком 1966 году, внезапно аукнулся тридцать лет спустя.
В книге «Исповедь на заданную тему» Б. Ельцин признается: «Достаточно молодым я стал руководителем крупного комбината в родном Свердловске. Мой стиль работы называли жестким. И это правда. Все выливалось в твердый напор, натиск, давление. В то время эти методы давали результат, тем более, если руководитель обладал определенными волевыми качествами. Но однажды случилась беда. В день выдачи зарплаты я устроил взбучку Г. П., одному из мастеров нашего ДСК. Бранных слов я не употреблял и свой зычный голос тоже старался не повышать, но, не скрою, поговорил с ним круто… На другой день его не стало. Милиция никакого криминала не нашла, никто меня впрямую не обвинял, но среди коллектива пошли шепотки: это из-за меня его сердце не выдержало. Правда это или нет, не знаю и до сих пор часто думаю о том случае…»
Позволим себе еще одну цитату из воспоминаний А. Коржакова.
«Ельцин закончил свой рассказ, в комнате повисла тишина, — пишет мемуарист. — Татьяна молча разлила нам всем чай, и тогда в разговор вступил Арбитман, до того не проронивший ни слова. «Господин президент, — сказал он, — еще древние римляне знали, что «после этого» еще не означает «вследствие этого». Вы сами уверены, что существует связь между вашим разговором с Гавриилом Парфеновым и его смертью?» Ельцин насупился еще сильней: «Да ни в чем я не уверен! Я что, врач? Люди болтали, вот и все». Эрнст пробормотал: «Зато Леня, похоже, уверен. Это плохо. Я его знаю, его теперь не переубедишь, это кремень». Не скрою, я усмехнулся: «Креме-е-ень. Знаем мы ваших творцов, и не таких обламывали. Мы этого Монте-Кристо так попросим, что он не сумеет нам отказать». Поднявшись, Арбитман обратился к Ельцину: «С вашего разрешения, я немедленно вылетаю в Екатеринбург и попытаюсь разобраться в том деле. Мне кажется, там есть зацепка… Очень прошу пока ничего не предпринимать. Любой неверный шаг будет на руку коммунистам». Ельцин вяло махнул рукой: мол, не возражаю, езжай. Татьяна, Олег и Чубайс тоже кивнули. Но я-то никаких обещаний этому фокуснику не давал! У меня в загашнике завалялось несколько листов с факсимиле Зюганова, а в штабном сейфе скопилась кое-какая наличность, так что я решил сыграть ва-банк. По наивности я думал, что шеф потом сам скажет мне спасибо…»
