Она потянулась, вынула наушники – и, похоже, на языке оборотней это было равнозначно приглашению «Допрашивай меня», потому что вопросы не заставили себя ждать.
– Ты сказала, что никогда не убивала и никогда не пила живую кровь. Это значит, что ты никогда не прикусывала шею мужчины – даже во время секса? Не кусалась даже случайно, в порыве страсти?
Эмма наморщила лоб. Сегодня она чувствовала себя рядом с Лахланом почти непринужденно – и вот снова начались интимные вопросы и намеки.
– С какой стати вы спрашиваете?
– Мне важно это знать.
– Нет, не кусала. Никогда не запускала зубов ни в чью руку, кроме вашей, то есть твоей. Доволен? – Когда он тут же открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, Эмма огрызнулась: – Ни в кого и ни в какую часть.
Лахлан немного расслабился.
– Это хорошо, что я у тебя первый.
Вот это да! Неужели он задает ей эти вопросы не для того, чтобы она почувствовала себя неловко, а просто потому, что он… самец?
– Кровь всегда вызывает у тебя такую реакцию, или ты так возбудилась потому, что пила меня?
Нет. Все-таки для того, чтобы она почувствовала себя неловко.
– А почему тебе это важно?
– Мне хочется узнать: если бы ты пила кровь из стакана в присутствии посторонних, ты бы вела себя так же?
– А ты не мог бы оставить меня в покое хоть на несколько часов и не терзать своими вопросами?
– Я тебя не терзаю. Мне просто надо знать.
– Лахлан, на меня стакан крови действует не больше, чем на тебя – стакан воды.
– Сегодня ты, кажется, не думала о том, когда нам надо остановиться, – бросил Лахлан через плечо, в третий раз проверяя, насколько надежно держится одеяло, которым он занавесил окно в гостинице.
После полуночи разверзлись хляби небесные. Хлынувший дождь сильно замедлил их движение. Лахлан сказал, что до Кайнвейна осталось ехать часа два. Эмма знала, что рассвет начнется в три.
Она наклонила голову, чувствуя, насколько сильно он разочарован.
– Я была готова ехать дальше, – напомнила она ему. Эмма действительно была готова рисковать, чем поразила саму себя. Обычно она не была бездумной в таких вопросах.
В последний раз проверив защиту из одеял, Лахлан позволил себе опуститься в обитое бархатом кресло. Чтобы не глазеть на него, Эмма присела на край кровати, вооружившись пультом от телевизора, и стала переключать кнопки каналов.
– Ты же знаешь, что я не стал бы рисковать, чтобы ехать дальше.
Лахлан действительно отказался от дальнейшей поездки: вместо этого он нашел им гостиницу – пусть не такого качества, как те, в каких они останавливались прежде. Но, по его словам, он «почувствовал, что она надежная». Он даже спокойно согласился занять две смежные комнаты, потому что планировал заснуть, и, как он и обещал, не стал бы делать этого рядом с Эммой. Быстрый подсчет подсказал ей, что он не спал уже почти сорок часов. А отдохнуть ему следовало бы.
