Касти с удовлетворением заметил, что Клаудия вышла из оцепенения. Она ожидала худшего, и сообщение о том, что муж довольно трудно приходит в себя после случившегося несчастья, не слишком ее смутило, так как более всего она верила в его собственные силы, а не во все эти лекарства, аппараты и врачей.
Лука определенно выглядит лучше после проведения диализа, думала успокоенная Клаудия. Кровь очищена от шлаков и теперь спокойно циркулирует по организму. Муж перестал походить на привидение. Ожившими глазами он смотрел то на Клаудию, то на Марко, облаченных в стерильные медицинские халаты, стараясь хоть что-то прочесть на их лицах. Процедура благотворно сказалась даже на густых черных волосах Луки. Слипшиеся от пота после операции, теперь они снова завивались.
— Ну как ты? — Клаудия присела у кровати.
— Кажется, худшее уже позади.
Голос Луки, избавившегося от боли и интоксикации, тоже звучал по-прежнему.
— Самое неприятное, это когда тебе вставляют в ногу иглу для диализа. Я бы не сказал, что у доктора легкая рука.
— Попроси его впредь быть повнимательнее, — вмешался Марко.
— В этом нет необходимости. Мне оставили катетер в артерии бедра. Однако это так странно…
— Что странно?
— Видеть, как у тебя берут кровь, которая затем возвращается обратно. Пару раз я почти терял сознание. Аппарат перегонял кровь слишком быстро. Затем медсестры что-то впрыскивали через шприц, и сразу же становилось легче.
Слова мужа вновь встревожили Клаудию. Даже спокойный тон Луки и мужество, с которым он перенес свалившиеся на него испытания, не могли заставить ее забыть о недавнем кошмаре. Внезапное недомогание, сложная хирургическая операция, гемодиализ — все это разом выпало пережить человеку, который еще вчера избегал врачей, не принимал лекарств, да и вообще никогда не болел.
Марко стоял чуть поодаль, разглядывая следы операции на теле Луки. Дренажные трубки, торчащие со всех сторон и скрытые под покрывалом, создавали впечатление, что на кровати распростерся гигантский паук.
Марко чувствовал себя неловко рядом с Клаудией и Лукой. Когда они бывали вместе, его присутствие как-то само собой становилось лишним. Марко предпочитал общаться с каждым из них по отдельности. Достаточно было одного жеста Клаудии, неторопливого движения, нежности, с какой она склоняла голову на грудь мужа, как Марко сразу же хотелось исчезнуть. Смущение и ревность отдаляли его от брата и невестки. Сейчас Марко удерживало здесь только беспокойство о здоровье Луки. Не хотелось мириться с этой бедой, свалившейся на брата, с этим дурацким несчастным случаем. У Марко возникло физическое ощущение, будто это истерзанное, измученное тело — его собственное.
