Ниночка переменила разговор:
— Папа сказал, что из-за революции мои именины отменять не будет. Вы меня поздравить пришли, да?
Она выжидательно смотрела Тиме на руки.
— Я подарок дома позабыл, — мучительно краснея, пролепетал Тима. После принесу.
— Спасибо, Тима, — опуская глаза, сказала Ниночка.
Но вскоре стали приходить настоящие гости с разными подарками и, оставляя детей в детской, поспешно удалялись в кабинет Савича.
Пришла пышная и крикливая, с подбритыми бровями, жена санитарного инспектора Грачева. Звонко поцеловав Ниночку в обе щеки и сунув ей в руки две серебряные ложки, связанные шелковой ленточкой, она оставила в детской двух тощих братьев-близнецов, похожих друг на друга, как два венских стула.
Пришла дама в розовом платье, с толстыми икрами, долго и тщательно вынимала из бумаги горшок с чахлым цветком, а рядом с ней стояла застенчивая долговязая дочь, с длинными, как у болотной птицы, ногами, и поясняла мяукающим голосом:
— Этот цветок приносит счастье, так как мама поливала его освященной водой.
Потом пришла учительница музыки и заявила, восторженно закатывая глаза:
Нинусик, я принесла тебе в подарок полечку моего сочинения.
Усевшись за пианино, она заиграла что-то очень громкое, с остервенением колотя по клавишам желтыми прыткими пальцами.
Вошел Пичугин, тщетно пытаясь сощурить в улыбке выпуклые глаза, прохрипел:
— Расти большая, — и положил на стул коробку, в которой лежало розовое боа из кудрявых страусовых перьев.
В кабинете Савича было тесно и шумно. Каждый входящий, восторженно улыбаясь, скороговоркой произносил:
Поздравляю. Великое свершилось!
Или:
— Наконец Россия свободна!
Или:
— Ах, какой неописуемый исторический момент!
А некоторые совсем кратко:
— Свобода, господа, свобода!
Пичугин, тревожно потирая руки, допытывался:
— А солдатики как, не сбунтуются? — И протяжно вздыхал: — Нам беспорядка не требуется. — Озираясь, спрашивал: — Как, господа, можно без безобразиев обойтись, а? — Обращаясь к своему тестю Золотареву, одетому в визитку, тучному, солидному, с пробором посреди клиновидной головы, наставительно шептал: — Если будут верны союзническому долгу, следует запросить новых кредитов у Временного. — И, ухмыляясь: — Овчину-то я на сто тысяч полушубков зажал. А то, что я получил от бывших, забыть и растереть. Самодержца поперли. Какие могут быть претензии?
Золотарев, отмахиваясь от него рукой, сипло ораторствовал:
— Теперь, когда наступило единение всех рачительных сил России, я полагаю, господа, необходимо создать комитет из промышленных людей, так сказать представителей вольного капитала, с тем, чтобы взять в свои патриотические руки снабжение армии.
