В «Чумных палатах», бывшей вотчине купцов Свиньиных, мини-дружина квартировала уже второй год, однако до сих пор, больше по привычке, простой люд обходил это место стороной. Сказывался застоявшийся страх, что нагнал на окружающих одичавший Феофан. Это сейчас домовой раздобрел на домашних харчах и ворчит больше по привычке. Раньше, судя по многочисленным рассказам, он резвился не в пример более жестко, если не сказать жестоко.
А потому Солнцевский крайне удивился, увидав запряженный тройкой коренастых лошадок крытый возок, стоявший прямо напротив ворот в палаты. Какие-то люди копошились вокруг, аккуратно загружая в него что-то вроде свернутого в рулон ковра. Илюхе сразу пришла на ум сцена кражи невесты из незабвенного кинофильма Гайдая, и он отчетливо вспомнил, как очень переживал, будучи маленьким, что недогадливый милиционер не удосужился проверить, какого именно «барана» грузили в машину Трус, Балбес и Бывалый.
«Я, конечно, не милиционер, но проверить можно», — сам себе сказал Солнцевский и решительно направился к странному возку. Далее некоторое время все развивалось по сюжету знаменитой комедии.
— Что грузите? — отчего-то с кавказским акцентом поинтересовался Илюха.
Он уже был готов пошутить про шашлык и невесту, однако жизнь внесла свои коррективы. И в следующее мгновение Илюха наконец понял, почему тот милиционер из фильма не стал настаивать на обыске. Когда в малолюдном месте три сомнительных личности что-то пытаются запихнуть в машину (или, скажем, в запряженный тройкой воз), велика вероятность того, что они могут не оценить по достоинству твоего любопытства. В следующее мгновение что-то очень тяжелое и неласковое опустилось сзади на Илюхину многострадальную голову. Сознание скоренько покинуло его, а к старым травмам прибавилась еще одна, причем совершенно не спортивного характера.
— …ать, Илюха, да очнешься ты, в конце концов, или нет?
Как красиво эта сцена смотрится в кино: пляж, пальмы, золотой песок, прибой вынес загорелого молодого красавца на берег, стройная мулатка в бикини плачет на его груди, время от времени ласково шлепая рукой по трехдневной щетине, с надрывом просит своего героя: «Очнись, мой милый Педро!» (или Хуан! — тут можно подставить любое другое имя славного представителя семейства мачо).
А если твое тело не видело солнца несколько месяцев, до ближайшего моря как пешком до Китая, голова раскалывается от невыносимой боли, мороз настойчиво пробирается сквозь одежду, да еще кто-то самозабвенно пинает тебя ногой под ребра? В таком случае это уже не мыльная опера, а суровая проза жизни.
