Я кивнул.
— Во-первых, давай договоримся сразу: я не какая-нибудь там имитация твоей жены.
— Конечно, — снова кивнул я.
— И мне не нравится, когда меня используют.
— Не сомневаюсь.
— А еще я тебе соврала.
— Соврала?
— Я понятия не имею, почему твоя жена покончила с собой.
— Вот как? — вздохнул я.
— С тобой непросто было войти в контакт. Вот и пришлось врать.
— И зачем было входить со мной в контакт?
— Чтобы понять, в какой ситуации оказалась я, только и всего. Просто знать правду. Понять, какую роль мне отвели, — вот над чем я ломаю голову. Ясно одно: я попала в странное положение. Чувствую себя словно посреди грозовой тучи. Неопределенность угнетает, ты не находишь?
— Возможно, — ответил я, — но вряд ли я смогу развеять твои сомнения. Меня мало волнует, что там произошло, и я действительно ничего не знаю.
Девушка хотела что-то возразить, но тут подошла официантка с подносом, и ей пришлось замолчать. Она жадно припала к бокалу с пивом и одним глотком осушила его почти наполовину. Интересно, как она собирается сесть за руль? Хотя это уже не моя забота.
Мы одновременно поставили на стол: она — бокал с пивом, я — кружку молока.
— Однако теперь я думаю иначе. Честно говоря, я и сам несколько обескуражен. Возможно, мною движет простое любопытство. Хотя раньше мне казалось, что любопытство — не моя стихия.
— Ты честный человек?
— Не знаю. До сих пор как-то не приходилось об этом задумываться. Не могу сказать.
— Похоже, честный.
— Спасибо, — сказал я, намазывая тост джемом. — Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос.
— Подожди, сначала ты. Скажи, какое я произвожу впечатление? Легкомысленная дурочка, сорящая деньгами, так?
— Можно, скажу, в чем твой недостаток?
— Ну-ка, ну-ка.
— Ну во-первых, их у тебя множество. А что касается твоего вопроса, могу лишь сказать, что там, в казино, такое впечатление производили все посетители.
— Возможно. — Выражение ее лица ничуть не изменилось. — Но мой вопрос напрямую связан с теми десятью миллионами. Дело в том, что в той конкретной ситуации никто, так или иначе, не остался бы внакладе. По крайней мере, не мы с Нисиной.
— Нисина — это тот старик, верно?
— Да, Тадамити Нисина. Это тебе рассказал господин, что пришел с тобой?
Я кивнул. На самом деле его полное имя я слышал впервые. Ну что мне стоило выслушать Мурабаяси? Я даже ощутил легкое раскаяние. Нет, не из-за того, что не стал слушать его рассказ. «Мне нет дела до траченных молью граждан средних лет», — ляпнул я, не подумав. Не нужно было так говорить. Собственная незрелость порой способна сыграть с нами злую шутку. Как вообще может человек вроде меня обвинять кого бы то ни было?
