Ане Мария выслушивала его отчёты с удивлением. Неужто селение настолько разбогатело? Здесь вроде всегда было полным-полно детей, за эти годы у неё стало привычкой приглашать к себе тощих, иззябших малышей, потчевать их чем-нибудь, а теперь она стоит, простирая к ним руки, и не может зазвать ни одного.
Но Август не растерялся, он опять начал думать, прикидывать, после чего сказал:
— Вот если б ты не захотела прямо сейчас, вынь да положь, обзавестись детьми, я мог бы кому-нибудь их заказать.
Ане Мария бросила на него быстрый взгляд, уж не смеётся ли он над ней, но Август и не думал смеяться. У него был вполне серьёзный вид, можно даже сказать, благочестивый.
— Не понимаю, что за времена настали, — сказала она, — люди пошли какие-то ненормальные. Детей всегда было полным-полно, просто девать некуда; когда я была помоложе, всё вокруг так и кишело детьми. Два ребёнка в три года — это считалось нормальным, а теперь!..
Но Август продолжал развивать пришедшую ему в голову мысль:
— А сама-то ты не готова подождать хоть один год?
Ане Мария:
— Нет, я предпочла бы иметь их сразу. А через год — поди знай, кто из нас будет жив через год. Вдобавок теперь у нас есть деньги...
Тут Август вдруг начинает сердиться и огорошивает её следующим вопросом:
— А почему, чёрт подери, ты сама не народишь себе детей? В чём дело?
— Сама? Да я бы с превеликой охотой, но никак не получается!
— Почему? Что вам мешает?
— Уж Каролус так старается, что больше и требовать нельзя, и... ничего не выходит.
— Вот будь я на его месте!.. — вскричал Август. И на сей раз это были не пустые слова, он даже побагровел весь и заёрзал на стуле. Само собой, он и тут не мог удержаться от хвастовства, заявив, что уж с ним-то у неё, у Ане Марии то есть, было бы столько детей, сколько ей нужно.
— Ты это серьёзно? — спрашивает она.
— Конечно, серьёзно.
Она должна понять, что он объездил весь свет и никто на него не жаловался по этой части.
— Такой ты, значит, был лихой?
— Такой, — кивнул он, — мне равных вообще не было.
— Вот бы нам тогда сойтись, — сказала она. — Но сейчас для нас уже слишком поздно.
Это почему же слишком поздно? Она что, думает, будто он из тех, что встречаются в Турции и в Египте? Так пусть не думает.
Какое-то время они толковали об этом, но, помянув Турцию и Египет, Август дал волю своему воображению и стал рассказывать о тамошних впечатлениях; возбуждение его, видимо, прошло, и он увлечённо принялся фантазировать: была в его жизни такая пора, когда он проклял всё, что связано с женщиной и с любовью, а причина вот какая — он попал в одно большое королевство и там влюбился в знатную даму, ну не совсем чтобы в принцессу, но, может, сестру принцессы или что-нибудь в этом роде, и была она знатного рода, и было у неё пять рабынь, или не пять, а три, чтоб отгонять от неё мух, когда жарко.
