— Да, на пять акций, — отвечает Иверсен. Йоаким вносит его в список. Он уже кое-что записал, пока Август держал свою речь, отмечал главные пункты, теперь же он записывает имена по мере поступления заявок.
Празднично одетый молодой человек подаёт знак, и Август возвещает громким голосом:
— Капитан Людер Мильде, яхта «Роза», вам сколько?
— Десять акций, — отвечает Мильде. Йоаким пишет.
— А теперь интересно, кто будет следующий, — бормочет Август.
Поднимается Теодор, этот придурок.
— Одну, только ради того, чтобы быть со всеми вместе. Приглушённые смешки. Йоаким не торопится вносить его в список.
— Зря ты здесь дурачишься, — говорит Август. — У тебя разве будет остальные девяносто крон через месяц?
— Может, и будет, — говорит Теодор.
— Ну а десять, на первый взнос, у тебя сегодня есть?
— Десяти у меня тоже нет, но... Общий смех. Теодора не записывают.
— Пятьдесят акций, — говорит чей-то голос из угла, от дверей.
— Пятьдесят? Это кто сказал?
— Эдеварт.
— Эдеварт? Какой ещё Эдеварт?
— Эдеварт Андреасен.
Йоаким опять не торопится записывать. Поулине, которая тоже пришла на собрание, словно что-то толкнуло, она испуганно и вопросительно смотрит то на одного, то на другого и ничегошеньки не понимает.
— Наш Эдеварт? — спрашивает Йоаким у Августа. — Это что, шутка?
Август, глядя в тёмный угол, говорит такие слова:
— Ну, Эдеварт, если ты хочешь взять пятьдесят акций, это значит, что ты больше всех веришь в полленский банк. Но подумал ли ты о том, что это составляет пять тысяч крон и что пятьсот придётся выложить наличными прямо сегодня, а остаток через месяц, считая с сегодняшнего дня.
— Понимаю, — спокойно ответствует Эдеварт.
— Никуда не денешься, надо внести его в список, — шепчет Август, склоняясь над протоколом с таким видом, будто что-то ищет.
Йоаким обмакивает перо в чернильницу, какое-то время глядит на него, снова обмакивает и, наконец, начинает писать.
Непомерное, искреннее удивление собравшихся. Эдеварт? А не он ли строит дома для чужих людей и тем зарабатывает себе на хлеб, и почти ни с кем не разговаривает, и никогда не улыбается. Вы только поглядите, значит, он всё-таки вернулся из Америки богач богачом, хоть и не хотел в том признаваться. Пять тысяч крон одним махом — а сам-то сидит как ни в чём не бывало. Поулине бросает то в жар, то в холод от волнения, вызванного словами старшего брата, она от всей души радовалась, что и на его долю выпал такой час, её оскорбляло, что после его возвращения полленцы глядели на него как-то сверху вниз, теперь она испытывала удовлетворение. Стало быть, нечего и удивляться, что он не пожелал взять на себя торговлю и лавку, ей даже стыдно сделалось, что она так к нему приставала. Но уж конечно, она с ним ещё разберётся, с этим обманщиком, с этим лукавцем, это ж надо, какая лиса хитрая, сидит себе как ни в чём не бывало...
