Ну и как думает Август, сколько процентов они могли бы получить?
Август, деловито и без раздумий:
— Вы сами можете прикинуть, сколько может заработать банк за первый год своего существования в таком селении, как Поллен. Домов и прочей недвижимости у банка, конечно, хватает, но чтобы деньги... Да и у кого они есть? Ну, немного у вас, Габриэльсен, да ещё у старого Каролуса, ну у Поулине и таких, как она... Но чтобы деньги вообще... Денег нет и не будет, пока фабрику не доведут до ума, чтоб она начала работать. А вот тогда вы посмотрите! Да, кстати, вы не хотели бы купить акции фабрики по производству рыбной муки?
— Вот уж нет... К сожалению, средства не позволяют...
— Вам и не позволяют?! — Августу просто смешно это слышать. Все трое — состоятельные люди: угодья, земля, шхуны, кошельковые неводы, банковские акции... и ещё много всякой всячины!
— А что это за фабрика такая? — спросил Людер Мильде, который был молодой и потому любопытный.
— Я же сказал, фабрика по производству рыбной муки. В Поллене будет своя промышленность. Ведь только промышленность может приносить деньги. Покойник Оттесен, так тот в своё время по первому же слову приобрёл акций на пятнадцать тысяч...
— На пятнадцать тысяч?! — восклицает хозяин шхуны Иверсен.
— А разве не на пятнадцать? Их было так много, что я уж и не помню точно. Но вы хорошо знаете, что Оттесен был человек сведущий, во всём хорошо разбирался, и если уж он соглашался в чём-то участвовать...
Они сказали, что подумают, и с тем направились к выходу.
— Подумайте, подумайте! И не мешкая известите меня, сколько акций вы желаете приобрести. Эдеварт, ты не попросишь Поулине как можно скорей прийти сюда?
Вошла Поулине.
Глядя ей прямо в глаза, Август сказал:
— У меня такой вопрос: не принесёшь ли ты двести норвежских крон, которые я задолжал этим господам?
Поулине только собралась резко отказать ему, как Людер Мильде сказал, что насчёт денег — это вообще не к спеху.
— Да, я знаю, — промолвил Август, — вы не из тех людей, которых подпирает нужда. Но мне не нравится должать какие-то кроны и эре, тем более что у Фуглё я поставил невод, который запер косяк сельди. Уж с этого-то я наверняка поимею несколько тысяч.
Словом, Поулине получила своё! Она тотчас ушла и вернулась, принеся деньги, право же, она вернулась с деньгами.
— Большое тебе спасибо, Поулине, — сказал Август, снова чувствуя себя начальником, который знает, что делает, после чего продолжил, обратясь к своим собеседникам: — Я связан по рукам и ногам, пока не выздоровею окончательно и не смогу съездить в Норвежский банк. Но до тех пор Поулине предоставляет мне кредит в норвежской валюте.
