Верно! Верно! И десять человек, взалкав подземной нищи, ринулись вперёд — с лопатами и с топорами, на всякий случай.
Когда они пришли к усадьбе Ездры, тот стоял перед воротами, маленький и приземистый, словно вырос из земли.
— Вот он, нечистый дух! — вскричали они, различив его силуэт на белом снегу.
— Куда путь держите? — спросил он.
— Сюда! — отвечали они и подошли к двери, ведущей в подвал. — Вы только поглядите, у него новый замок на двери, а раньше его не было.
— Не вздумайте ломать мою дверь! — предостерёг их Ездра. — За это полагается тюрьма.
Чей-то голос:
— Да мы хотим только посмотреть, что у тебя есть в подвале.
Ездра:
— Ничего нет, кроме нескольких картофелин. И ещё предупреждаю, что заявлю в полицию.
Когда полленцы высадили дверь, зажгли спички и посветили, их охватило разочарование: большой погреб был совершенно пуст, несколько картошек в углу — вот и всё, несколько жалких картошек. Теодор тотчас сунул парочку себе в карман.
— Тогда мы пойдём в кладовую, — сказали они.
— Я заявлю в полицию, на каждого заявлю! — закричал Ездра, дрожа от гнева. — А тебе, Теодор, недолго осталось развозить почту.
— Ну и заявляй! — сказал Теодор с равнодушным отчаянием.
— Мы умираем, — сказал другой полленец голосом почти печальным, хоть и напускал на себя сердитый и грозный вид. — Если ты спрятал картошку где-нибудь в другом месте, дай нам хотя бы по две штучки и по куску мяса.
Ездра:
— Картошка у меня только та, которую вы видели в погребе. Больше нет.
— Идёмте в кладовую, — предложил Теодор.
Маленький, приземистый Ездра вдруг встал перед дверью с топором в руках и громко выкрикнул в занимавшийся рассвет:
— Первому, кто подойдёт к этой двери, я размозжу голову!
Молчание. Полленцы так глупы, что даже не могут понять, с какой это стати им запрещают взламывать двери и грабить. «У него вроде топор в руках!» — перешептываются они.
Из дома выбегает Осия, она потрясена, голос у неё срывается, она почти не может говорить и всё же, запинаясь, произносит, что может дать им немножко молока.
— Слушайте, слушайте, да здесь и еды, и молока вдоволь! — перешептываются полленцы.
Осия заходит за спину Ездры и распахивает дверь кладовой.
— Можете войти и поглядеть! — говорит она. — Здесь почти и нет ничего, кроме самой малости для детишек.
— Я ведь привозил вам еду, скоты вы эдакие! — горячится Ездра. — Лучше бы я выбросил её в море.
— Не надо так говорить, Ездра! — укоряет его кто-то из толпы, это человек из Флатена. — Меня и мою семью ты спас на несколько дней от голода. Но теперь Господь посылает нам слишком уж тяжёлое испытание, детишки у меня так исхудали, я и сам уже ничего не соображаю. И разбоем я до сих пор никогда не занимался...
