под ливнем жгучим солнечных лучей.
В свой дом вошел я и увидел там
очаг остывший, скудость, запустенье;
и надломился посох мой устало,
и шпага, отслужив, сдалась годам.
И все, чего бы ни коснулось зренье,
о смерти властно мне напоминало.
(Перевод А. Косс.[7])
Не все задумываются об этапах умственного взросления человечества, а если и придется вдруг, то полагают, что люди всегда были такими же умными, как сейчас. Советский философ Б. Поршнев в книге «О начале человеческой истории» пишет:
«Историки эпохи Возрождения, как Гвиччардини или Макиавелли, да и историки эпохи Просвещения, включая Вольтера, усматривали мудрость в этом мнении: как будто бы все меняется в истории, включая не только события, но и нравы, состояния, быт, но люди-то с их характерами, желаниями, нуждами и страстями всегда остаются такими же. Что история есть развитие, было открыто только в конце XVIII – начале XIX в… [Это] было открыто Кондурсе[8] в прямолинейной форме количественного материального прогресса, а великим идеалистом Гегелем – в диалектической форме развития через отрицание друг друга последовательными необходимыми эпохами».
Литература, как и искусство, является отражением умственного развития людей. Если в некоем веке мы видим свидетельства лишь примитивного уровня, то значит, что раньше этого века тоже не могло быть большего совершенства. Ведь речь идет об одном биологическом виде. Но традиционная история предлагает нам такие нелепицы: в VIII веке н. э. – в Европе полное отсутствие литературы и изобразительного искусства, а за тысячу лет до этого – шедевры!
Если же рассмотреть последовательно несколько литературных произведений по нашей синусоиде, сначала XVIII века, затем XVI, XIV и, наконец, идя по линиям веков, – «древних греков», относящихся, по нашим предположениям, к XII–XIII векам, то можно увидеть, как мы неспешно опускаемся к детству человечества.
Вся историческая традиция в XVIII веке была еще крайне наивной. Ученые всерьез занимались вопросом, когда Европа была похищена Юпитером, и вычисляли точную дату. Вольтер (1694–1778) подсчитывал жертвы религиозных преследований со стороны христианства и пришел к выводу, что христианская религия стоила человечеству 17 миллионов жертв, если считать по миллиону в столетие. Читая его антиклерикальные опусы, трудно отделаться от впечатления, что они написаны восемнадцатилетним юношей, задиристым максималистом. Вот каков стиль его исследования о возникновении канонических Евангелий:
