С тобой, – да, и с тобой тоже.
По обе стороны решётки – мы.
Заместитель министра юстиции, генерал-лейтенант Ю.И. Калинин сообщает нам, что «из всего тюремного населения только 12—16 процентов – люди действительно опасные, с соответствующими моральными установками. 50—60 процентов – инертная часть. Они не примыкают к преступной среде, но при определённых условиях вполне могут в ней оказаться». Бог весть, зачем же этих «инертных» людей засунули в тюрьму – неужели для знакомства с преступной средой? – но мы привели цитату по другой причине. Как ни складывай проценты, приведённые заместителем министра (который и ранее, и теперь возглавляет всю уголовно-исполнительную систему), всё равно непонятно, кто составляет оставшиеся 24—38 процентов тюремных сидельцев… наверное, такие же, как и ты, честные, добрые и хорошие.
А попади ты туда, и увидишь, наконец, наяву наши несчастные, неистребимо убогие и страшные, провонявшие махрой и хлоркой тюрьмы и колонии. Это – Уголовно-исполнительная система. УИС. «Пенитенциарная». Тюремные генералы хоть с трудом, но и с удовольствием научились выкладывать губами это слово. Весь мир теперь знает, что мы вступили не только в МВФ или Интерпол, но и в Европейскую тюремную конвенцию. Мы теперь европейцы. Мы – как все: поездки за границу, научные труды, конференции, обмен опытом. Пенитенциарная! Не лаптем, тож, хлебаем. Знай наших. Гуманизация, пыимаишь. Новые подходы.
Эх-ма! Знал бы простой, не сидевший народ, что это такое есть на самом деле, а не по газетным статьям (статейка что, статейку можно и почитать, отхлебывая коффэ). В тюрьме тебе не уступят места, не скажут «Вы». Здесь бесполезно искать в глазах других сочувствие, разве что промелькнёт оно иногда на лице сердобольного батюшки, допущенного в зону строгим хозяином, или очкастого проверяющего из Москвы, видящего колонию в первый и последний раз. Здесь никого не заинтересует твоё мнение о том, о сём.
Тюрьма – место недостойное. Отрицательный опыт, как писал Шаламов. Это такое место, где с тобой могут сделать всё, что угодно: испражниться на голову, прибить гвоздями к нарам, сделать пидаром (это первым делом), отнять фотографию любимой девушки, матери, жены «для сеансу»; просто убить. И граждане начальники тоже не добрые ангелы: могут добавить срок, с наслаждением унижать и терроризировать по 24 часа в сутки. Ты будешь сукой, козлом, ты будешь бит днём и ночью сокамерниками или охранниками, без разницы. Ты будешь одинаково в судорогах просыпаться и от приснившегося мурла вертухая, и от хари шерстяного. Ты будешь всерьёз думать о смерти как об избавлении от ужаса, плакать по ночам, грызть заскорузлую подушку и с тоской вспоминать оставленных на воле детей.
