Моего приятеля забрали сотрудники милиции и увезли в отделение, через некоторое время его отпустили. А меня в городскую больницу, где удалили пулю из ноги. Когда меня доставили в операционную, несмотря на такое серьезное ранение, где кость была перебита в нескольких местах и раздроблена, мне вырезали пулю из ноги без наркоза, да ещё вдобавок пристегнули наручниками к операционному столу. После всей операции я потерял сознание, и меня сотрудники милиции в голом виде волоком тащили по всей больнице, отчего у меня все тело было в ссадинах. Сразу же меня доставили в отделение милиции, где меня били руками, ногами и резиновыми дубинками, то есть приводили меня в чувство.
После всей профилактики меня, окровавленного, и не оказав медицинской помощи, водворили в камеру предварительного заключения, КПЗ. Через некоторое время меня вызвал следователь и сказал мне, что я обвиняюсь по статье 145 ч. 2 в грабеже. Но я к этому преступлению не имел ни малейшего отношения и не представлял, о чём идёт речь. После этого прокурор г. Серпухова подписал санкцию на мой арест, и меня перевели в следственный изолятор. Просидел в СИЗО-49/3 почти два месяца, и мне закрыли дело. Но закрыли уже не по статье 145-2, а по 146-3, да ещё вдобавок возбудили мне уголовное дело по ст. 17 ч. 2, аж в трёх эпизодах, и по ст. 119 УК РФ.
А в подельниках мне шили по делу так следствием и не установленное лицо…»
Рамиль Альбертович ГАЛИМОВ[18] (Республика Татария, Пестреченский р-н, с. Поповка, учр. УЭ-148/3):
«Если Вы заинтересуетесь моим делом, то хочу Вас предупредить, что на Вас окажут давление как со стороны УВД и министерства МВД Татарии, т. к. преступление, совершённое в отношении меня опер. работниками УВД, пытаются любыми путями утаить и не дать огласки, т. к. это пятно на УВД и др. силовых структур. УВД РТ пользуются методами НКВД 37-го года.
19 мая 1995 года я был доставлен в УВД и был допрошен путём применения пыток. Одна из многочисленных травм, травма головы (после удара молотком опер. Горшковым), после чего они были вынуждены отвезти меня в травмопункт, т. к. сотрудники УВД, дежурившие у камер задержанных, не приняли меня в таком критическом состоянии. Адвоката ко мне не допускали, он пробился ко мне лишь через неделю после моего задержания.
23 мая 1995 года был ещё один допрос с применением побоев и пыток, на этот раз мне сломали нос и сместили позвоночник, я был также доставлен в мед. пункт и там мне зафиксировали травмы. С появлением моего адвоката я написал заявление в Прокуратуру города о пытках, применяемых ко мне.
