Вот зачем вся эта байда – отнять клуб! И еще эта странная фраза: «Свидетеля – на замену памяти!». Что бы это могло означать?
– Ладно, – стараясь не смотреть на опущенную в кубок руку следака, совсем другим тоном заговорил господин Курбатов. – Завтра в моем клубе должна состояться передача четырех килограммов героина. Понятно, я и мои работники к этому не имеют никакого отношения. Почему я до сих пор не обращался с данной информацией в следственные органы? Хотел убедиться в ее достоверности. – Это было откровенное вранье, и это был резервный аэродром для подбитого самолета Курбатова, разработанный совместно с дорогими адвокатами именно на случай прессовки в органах. Расчет на то, что менты, или кто там за ними стоит, позарятся на более смачный куш, чем собственно клуб. Расчет на то, что Курбатова выпустят на какой-то момент, и он успеет принять ответные меры (здесь и телефон службы внутреннего контроля, и телефон собственной, тоже весьма не слабой, крыши Курбатова, и еще парочка кастетных дуль в кармане).
– При чем тут в ауре героин?! – искренне возмутился де юре травмированный Воскобойников. – Уже битый час я от вас, гражданин Курбатов, пытаюсь получить внятный ответ, с какой целью вы намеревались строить на территории собственного клуба просторный плавательный бассейн?!
– Какой, нафиг к Изумрудному городу, бассейн?! – гражданин Курбатов забыл про боль в своей руке и отвесил челюсть на уровень золотой цепочки.
– Вот! – целой рукой следователь выудил из-под стола средней затертости кожанный портфельчик и швырнул поверх протокола. – Это обнаружено в вашем офисе. Здесь есть ВСЕ. Чертежи Финского залива с обозначением мест, потенциально благодатных для компактного проживания русалок! Секретные планы ИСАЯ по антирусалочному тралению залива – отдельный вопрос, как вам удалось их добыть! И после этого вы будете утверждать, что не собирались возводить на территории находящегося в вашей собственности клуба «Трясогузка» плавательный бассейн?!
Челюсть господина Курбатова отвисла гораздо ниже золотой цепочки, слюна горчила. От проскользнувшего на уровне подсознания сочувствия к тоже маявшемуся болью в длани следаку –стокгольмский синдром – остался пшик. А Воскобойников так и буравил допрашиваемого увеличенными очками «Вижен экспресс» бесцветными глазками. Так и буравил.
Немая сцена закончилась, когда вдруг затрещал притаившийся на краю стола телефон. Воскобойников снял трубку здоровой рукой:
