Все вы такие. Только о себе, о себе. Тут болит, тут свербит – с места тронуться не могут. (
Снова обходит вокруг автомобиля) Нет, ты не как все. Ты хуже. Ты – дрянь. Ты – неудачник. Старая, ни на что не годная развалюха… Ну, посмотри на себя. Подвеска (
очерчивает рукой на себе как бы увеличенный живот) провисла до асфальта. (
Указывает пальцем на колеса) Покрышки лысые. Сам (
проводит пальцем по корпусу) грязный. (
Принюхивается) От тебя же воняет. Ты когда последний раз мылся? (
Плюет на какое-то пятно, протирает платочком) Горе мое…
Она отходит в сторону, садится на корточки:
– Ну что, что мне делать? Ты же давным-давно должен был понять: я – женщина. Я не могу тащить тебя на себе, толкать тебя. У меня для этого нет ни сил, ни желания. Это твоя обязанность – заботиться обо мне, быть всегда под рукой, под ногой, слушаться, повиноваться. Кротко и молчаливо… (Встает и выставляет в сторону автомобиля руку) Да-да, молчать ты умеешь. И всегда некстати. Ну, скажи что-нибудь. Скажи. Всю жизнь отмалчиваешься. (вздыхает) Хоть раз бы от тебя услышать:
– Дорогая, любимая, присядь ко мне, пристегни ремни и расслабься… Я повезу тебя на край земли… Мы проедем через ближние и дальние страны. Через маленькие деревни (иногда) и через большие, большие города. По главным улицам Парижа, Рима, Москвы, Вены… На мне – лучшие наряды. На открытой шее – настоящие бриллианты. Ветер раздувает локоны и шелка. На тротуарах тысячи мужчин сначала каменеют, а потом кланяются, кланяются. Посылают воздушные поцелуи, осыпают флоксами и орхидеями, приглашениями на шикарные ужины и завтраки. Но я несусь мимо. (Подходит к автомобилю и берет его под воображаемую руку) Я только твоя. Как они все завидуют тебе. (Бьет кулаком по крыше автомобиля) Заводись же, старый пердун.
Качает головой, выворачивает на себя боковое зеркало, смотрится:
– А я-то, я еще ничего. Я еще не раскарячиваюсь посредине улицы, как некоторые. Да, есть морщины. (Указывает пальцем) Тут и тут. Но это мелочи. Вечером даже очень незаметно. А какие у меня глаза. Обрати внимание (вертит зеркало). А какая талия…И грудь еще вполне… А ножки… Ты же не хочешь, чтоб им пришлось топать по грязной улице, по собачим какашкам. Чтоб какая-нибудь мразь наступила на эти хрупкие пальчики. Чтоб с каждым шагом мои ноженьки все больше уставали, отекали. Чтоб на них вылазили эти чертовы вены – они и так прут… (отворачивает зеркало и отходит от автомобиля) Говорила мне мама: «Не туда смотришь». Зачем тебе этот маленький, оглядись внимательно – вокруг полно шикарных типов. И подруги туда же: «Посмотри на того, посмотри на этого»… А тот «хэчбэк» так уставился на меня тогда. И «купе», «купе» что стоял рядом с тобой на распродаже…
