Главный Сырный Обермейстер подлетал к нашему окну и останавливался напротив. Через мою голову строго смотрел на мамину руку, замершую над куском солнышка. Потом замечал меня и уже приветливо приподнимал над головой цилиндр. И я в ответ махал ему ладошкой:
– Здравствуйте, Главный Сырный Обермейстер.
Он улыбался и доставал из-под мышки свою толстую книгу с адресами и Особыми Отметками. Листал страницы, наконец, останавливался и тыкал пальцем в одну из строчек. Затем глядел на часы, которые вынимал за цепочку из кармана. Еще раз бросал взгляд на маму. На меня. И вдруг захлопывал книгу, и я слышал его немного скрипучий голос:
– Время резать сыр.
Я тут же оборачивался:
– Мама! Мама! Ты слышала?
– Нет.
– Эх, что бы вы без меня делали. Он сказал: «Время резать сыр». Главный Сырный Обермейстер.
Мама пристально смотрела на меня:
– Ты уверен?
У меня широко распахивались глаза:
– Конечно, я же видел. Я же слышал…
– Что ж, – говорила мама, – Раз ты видел, раз ты слышал, значит…
Я тут же подскакивал к ней:
– Значит…
Мы переглядывались и объявляли в один голос:
– Время резать сыр…
И мама опускала нож на кусочек солнца. И тонкие-тонкие дырявистые пластики укладывались рядком на бочок… И у меня бежали слюнки…
Один пластик обязательно выходил из-под маминого ножа каким-то чересчур толстоватым, неукладывающимся в общий стройный ряд.
– Это Главному Сырному Обермейстеру? – догадывался я.
– Правильно, – кивала мама и подавала мне толстоватый пластик.
Я подносил кусочек солнышка к окну и во все глаза высматривал Главного Сырного Обермейстера. Он, облетев другие окна дома, должен был еще раз заглянуть в наше.
Вот он. Тяну к нему руку. Но Главный Сырный Обермейстер, улыбаясь, показывает, чтобы я съел этот толстоватый пластик сам. Не могу ему отказать. И я говорю маме:
– Главный Сырный Обермейстер хочет, чтобы этот кусочек я съел сам. Он, наверное, уже поел в других домах.
И мама отвечает:
– Ну, раз Главный Сырный Обермейстер так захотел, тогда ешь…
И я мигом засовывал в рот вкуснючий кусочек солнца.
