В час, когда начнёт смеркаться,
Плакать в сумраке аллей.
Плакать тихо, плакать молча,
Ни о ком и ни о чём,
От избытка грусти, жёлчи,
Плакать дождику в плечо.
Он поймёт, он успокоит,
Шелестящих слов найдёт,
Чтобы справиться с тоскою.
Он идёт, идёт, идёт…
Шум дождя и шелест листьев,
Шорох, шёпот, мокрый шёлк.
Будто ходит кто–то близкий,
Кто в забвенье лет ушёл…
5 июля 2008 г.
Люблю тишину я в своём домý
Когда различимы отдельные звуки.
В них слышу природу, а не страну:
Лягушек, птиц и кукушкины «куки».
Когда тишина (в домý, не ума),
Можно порой кое–что расслышать:
О чём я с собой говорю сама –
«Вещь в себе»
[15], а не «съехала крыша».
А если вдруг слышу часов «тик–так»,
Значит, беседа внутри умолкла,
С «вещью в себе» утрачен контакт,
Сижу и глазею в окно без толка.
Она относительна, тишина,
В сравненье с вечером, утром тихо.
Смакую тишь, как глоток вина,
Лечусь тишиной от нервного тика.
Пора тишины причаститься, пора.
Душа от шумов передышки просит.
Но за окном уж орёт детвора,
«Собака лает и ветер носит»…
Как быстро в душе наступает раздрай,
Когда суеты долетают звуки,
На «нет» убывает мой тихий рай.
Шум жизни глушит кукушкины «кýки»…
Июнь 2008 г.
Моя прекрасная земля!
Как хороша ты в ранней дымке,
Когда волшебная заря
Играет радугой в росинке!
Вся в малахитах и в цветах,
Зовёшь живых на праздник жизни.
И мил мне щебет ранних птах
В час, когда спит ещё отчизна.
Не явлены дымы, шумы
В цигарках труб и бранных горлах.
Ты спишь в покоях тишины,
Как бог, торжественно и гордо.
И лепестками чýдных роз
Весь горизонт, как ложе, устлан,
И облачко, как винограда гроздь,
И травы все в жемчужных бусах.
Туман, разлитый над рекой,
Открыл волшебную завесу,
И вот уже подать рукой
До призраков и леших лéса.
И синевой блестит асфальт,
Промокший от ночного ливня.
И жизни бренной шум и фальшь
Уносит в сумрак поезд длинный.
Льёт золото и бирюзу,
Всё ярче, ярче утро светит.
А за вчерашнюю слезу
Одна моя душа в ответе.
3 июля 2008 г.
В полýтора кварталах от беды,
От старческого хлипкого ненастья,
Мы счастья дружбы жаждем, как воды,
Как ждёт прощенья грешник и причастья.
Так одиночества запущена болезнь,
И впереди душе сулят мытáрства,
И в дом души вселились боль и лень,
Что нет от грусти сласти и лекарства
Сильней, чем дружбы благостный туман,
Что прикрывает будущее дымкой,
И теплоты участливый обман,
И соприсутствие другого невидимкой.
И кажется, мы в мире не одни,
В пасть одиночества не брошены судьбою,
И красит слово дружеское дни,
