Сквозь хрустальную призму светит дно с валунами,
А меж ними мелькают плавники пёстрых рыб.
Но меня, как и прежде, в «рае» не было с вами,
Исключил меня кто-то из волшебной игры.
Для меня игровое – лишь Тамбовское поле:
Дом–прогулка–плотина–телевизор и сон.
Здесь довольны мы тем уж, что живём и на воле,
И «хрущёвка» – наш райский уголок, «la maison»
[20].
Вряд ли светит нам, бедным, в обозримые годы
Изумрудных просторов красота и комфорт.
Хорошо, хоть в открытках нам доступна природа,
Где лазурью залиты море, яхты и порт.
Я смотрю на открытки и купаюсь в лазури,
Загораю на пляжах на лилейном песке,
Удивлённо таращусь круглоглазым лемуром
В этот рай, что есть где-то, и в мечтах, и в тоске.
На открытках нет места разным хворям, мозолям,
И ожогам от солнца, нуждам и комарам,
Правда, нет и озона, брызг, насыщенных солью,
Когда режет лагуну носом катамаран.
Здесь не дуют мистрали, не балýют сирокко
[21].
Здесь спокойная заводь, и даль неба ясна,
Здесь раскинулось море синевою широко,
И сосна не шелóхнет, и навеки весна.
И я думаю, как это – жить всё время у моря,
Видеть днями, годами этот сказочный край?!..
Только разве красоты избавляют от горя,
Разве жизнь побережья превращается в рай?
Рай небесный, скорее, всё ж похож на открытку:
Ведь в бесплотных красотах нет ни горя, ни бед,
Нет ни прозы житейской, серой пылью покрытой,
Нет ни страха, ни смерти, поражений-побед.
Не видны сквозь открытку страсти-беды людские.
Я не там, но себе я скажу – «не горюй»:
Отцветут-отшумят все красоты мирские
В этом временном плотском ненадёжном раю.
Но тебе благодарна я, лагуна-колдунья,
За минуты восторга и крылатой мечты,
За прозрачность лазури, созерцанье-раздумье
И за образы рая, что навеяла ты.
19-20 июня 2007 г.
